Глава 24
-Мерлин, я не поняла: ты позвал меня что, просто поиграть в шахматы? – негодованию Морганы, казалось, нет предела. – У меня еще много планов! У меня много…
-Моргана, с высоты лет своих смело могу сказать, что дела никогда не закончатся, — Мерлин учтиво развернул шахматную доску так, чтобы Моргана могла дотянуться рукой до фигур, — но мне при дворе достаточно одиноко. Не сыграешь со стариком?
-Такого старика гнать бы в преисподнюю, — желчно отозвалась Моргана, но села на свободный стул напротив Мерлина и окинула взглядом фигуры, — я играть не умею.
-Я научу! – Мерлин был сама любезность. – Смотри, это – пешки, а это основные фигуры.
-Почему я чувствую странную параллель с какой-то притчей? – Моргана откинулась на спинку стула, с подозрением глядя на Мерлина. – Сейчас начнется что-то в стиле: только объединяясь все вместе, на одной доске, по одну сторону…
-Нет, этого не будет, — успокоил Мерлин, — я просто хочу сыграть с умным человеком в умную игру.
-Без подвоха? – Моргана с недоверием перебралась ближе к столешнице и оперлась на нее, — Мерлин, у меня примерно сто девятнадцать причин не доверять тебе.
-Я понимаю твою злобу, ненависть, раздражение, отрицание в мою сторону, — Мерлин вздохнул, — но сейчас я просто одинокий советник, которому не с кем поиграть при дворе в шахматы.
-Никто не играет? – не поверила Моргана. – При дворе Мелеаганта это модное увлечение.
-Потому что сам Мелеагант играет, — мрачно кивнул друид, — а здесь…играю только я, да Кей, пожалуй… вернее, он думает, что играет.
-Учи, — смилостивилась Моргана.
В глазах Мерлина скользнул азартный огонек. Он принялся показывать фигуры Моргане и объяснять, как они ходят. Казалось, ему действительно было важно просто посидеть и поговорить о шахматах, о фигурах… Моргане стало почти его жаль.
-Король в шахматах самая важная фигура, хоть и самая слабая, — Мерлин ткнул пальцем в вырезанную из камня белую фигуру с короной, стоящую на своей стороне доски.
-Прокомментировала бы, да не буду, — не уступила Моргана. – Король – это всегда слабость.
-Без политики, — попросил Мерлин, — а вот ферзь…
-А я без политики, мыслю историей, — фыркнула фея. – Ферзь – это местный коварный советник-придворный шут?
-Так…- Мерлин побарабанил пальцами по столешнице, — я просто хочу поиграть, а не выслушивать оскорбления.
-Ты слишком остро реагируешь на все…друид! – ее глаза полыхнули мрачным торжеством, а слово «друид» прозвучало почти как ругательство в ее устах.
-Ферзь, это действительно самая сильная фигура, которая может ходить в любом направлении на неограниченное число полей, — Мерлин сделал вид, что не слышит откровенного издевательства Морганы.
-Потрясающе, — Моргана прищурилась, отыскивая на своей стороне фигуру ферзя. – А это что?
-Это конь. Он – единственная фигура, которая может перепрыгивать через другие фигуры, — Мерлин успокоено улыбнулся, решив, что если Моргана задает вопросы, значит, вполне осваивается. – Вот это пешка…
Моргана слушала внимательно, наблюдая за пальцами друида, переставляющего в нужные позиции фигуры, показывающего их ходы. Мерлин опасался, что Моргана не запомнит так быстро и так много, но переспрашивать, все ли ей ясно, не стал, не рискнул нарваться на ее гнев или презрение. Моргана же ничем не выражала своего беспокойства и просто слушала.
-В чем цель игры? – спросила она, когда Мерлин объяснил ход всех фигур.
-Цель – объявить королю мат, то есть, загнать его в такую позицию, где, куда бы он ни пошел, везде окажется, срублен одной из фигур противника, — Мерлин перевел взгляд с шахматной доски на лицо Морганы, и даже осекся, увидев странный блеск в ее глазах. – Моргана?
-Поняла, — медленно отозвалась она, кивая каким-то своим мыслям.
-Самое главное, — Мерлин снова решил продолжать, как ни в чем небывало, — следить за центром шахматной доски. Когда центр контролируется твоими фигурами, у тебя больше места для маневра. – Мы можем начинать? Белые ходят первыми.
-Ходи, друид, — Моргана подозрительно легко кивнула. – Ты сделал первый шаг уже давно, сделай его и здесь, будем историчны.
-Так, — Мерлин попытался развернуть доску, чтобы черные фигуры были на его стороне, но Моргана остановила его руку:
-Нет, давай как есть.
Мерлин, чувствуя, что где-то промахнулся, но пока не понимая, где именно, выдвинул одну из центральных пешек вперед на две клетки. Моргана сразу же, не задумываясь, ответила на его ход, ввела своего коня на поле битвы.
Игра началась. Мерлин с мрачным удивлением понял, что противник Моргана неожиданно куда более серьезный, чем он предполагал. Она внимательно следила за доской, и, судя по быстроте ответного своего хода, уже предугадывала его до того, как Мерлин выдвигал свою фигуру. Когда Моргана вывела одну ладью на седьмую же горизонталь. Стало совсем худо. Впрочем, в какой-то момент, она словно бы увлеклась своим наступлением и Мерлин смог удалить одного из ее слонов…
И с ужасом почти понял, что подставил под удаление своего же коня, который до этого расправился с ее слоном. Это было либо случайностью, либо спланированной жертвой, но Моргана убрала его коня, и бой начался с новой силой.
Вскоре Мерлин увидел, что Моргана действительно слишком сильно уходит в атакующие позиции и едва-едва успевает уберечься от удара, выставив заслон. Мерлин попытался обернуть это обстоятельство себе на пользу, но он сам дал Моргане совет выставить основную силу по центру поля, и теперь большая часть лидерских позиций находилась в ее власти. Она перемещала фигуры так, что выдавала своих фаворитов – ладью, слона и ферзя, и нелюбимые фигуры – коней. Кони почему-то больше всего нервировали фею, и она спешила убраться от них дальше.
Мерлин же, воспользовавшись этой ее слабостью, попытался запереть силы Морганы в центре, но, осознав, что фигуры коней в запертом центре сильнее, отказался от этой затеи и заставил Моргану перебросить частично свои силы на левый фланг и повел атаку там, рассчитывая разбить сопротивление Морганы, но…
Она разнесла его фланговую атаку контрударом и в результате оставила Мерлина еще без ладьи, трех пешек, ферзя и последнего коня.
-Да ну к черту! – возмутился Мерлин, осознавая несостоятельность своего плана.
-Мерлин, — Моргана оставалась спокойной, хоть и сосредоточенной, — я скиталась долгие годы. Было время, когда я жила в трактире, у хозяйки по имени Гайя. Тебе рассказать, чем занимается народ в трактире?
-Напивается и бьет морды, — буркнул Мерлин, уводя короля от шаха.
-А еще – играет, – улыбнулась Моргана, — карты, шахматы, бочонки, фишки… Мерлин, в этом тебе не соревноваться со мной. Мат!
Мерлин в изумлении воззрился сначала на доску, где его король одиноко влачил свое существование среди вражеских фигур, затем на фею…
-Ты же сказала, что не умеешь играть! – тоном обиженного ребенка воскликнул он.
-Какой большой мальчик, а верит в сказки! – Моргана захохотала. – Мерлин, я хотела посмотреть на тебя в политике и увидела. Ты хороший тактик, но плохой стратег.
-Ну, тебя к черту, — повторил Мерлин, складывая фигуры в шкатулку, — без обмана не можешь!
-Было интересно, — пожала плечами Моргана, — ты часто пытаешься использовать заслоны, оставляя линии закрытыми, потому что боишься прорыва.
-А ты часто увлекаешься атакой и забываешь прикрывать линии! – не остался в долгу Мерлин.
-Зато ты вообще в атаку сам не пойдешь, пока не убедишься, что все вокруг как в коконе, — Моргана щелкнула пальцами, — мы оба неправы, Мерлин. Оба проигрываем, пусть и по разным причинам.
-Так вот, — Мерлин торжественно поднялся, — видишь, как складывается? Я рад, что ты начала этот разговор! Моргана, нам нужно объединять усилия, чтобы оказаться на одной стороне. И…
-Без философской притчи никуда! – Моргана выразительно закатила глаза, — Мерлин, никогда я не объединю усилия с тобой! Никогда. Не стану мешать, это правда, но вести с тобою дела – нет, спасибо, не хочу. Я никогда не смогу простить тебя, никогда!
-И это для меня больно, — Мерлин понизил голос, проникновенно глядя в глаза фее, — но я…
-Пойду, — оборвала Моргана и, не оборачиваясь больше, вышла из залы.
***
-О чём ты мечтаешь, Уриен? – виконт Мори вздрагивает от звуков голоса за своею же спиной и оборачивается, — а, ваше будущее высочество!
Мелеагант улыбается, но что-то в его взгляде остается холодным, он повторяет вопрос, приближаясь к своему единственному другу. Уриен подвигается, чтобы освободить место на каменном балконе своего родового поместья и Мелеагант встает рядом.
Взгляд будущего принца по-хозяйски оглядывает добротные строения графства Мори, которые можно разглядеть с балкона, аллеи, блестящую гладь пруда рядом, конюшню, маленькую мельницу…
-Я мечтаю о том дне, когда эти земли станут процветать так, как процветали при первых потомках Мори, — Уриен вглядывается в небольшую рощицу, в каменоломню… — у нас осталось мало народа после всех столкновений с саксонцами и другими землями, мы не успеваем засеять все свои поля и ухаживать за ними.
-Ты хочешь процветания для своего графства?– уточнил Мелеагант. – Это похвально, но разве это твоя единственная мечта?
-Нет, — виконт улыбается, о чем-то размышляя, — я хочу найти свою любовь, привести ее в эти земли, завести большую семью… она будет очень красива, умна и добра. Она родит мне трех, нет, четырех! – детей. Двух мальчиков и двух девочек. Мы все будем ездить на охоту, я научу мальчишек рыбачить, как учил меня мой отец, а девочкам буду вырезать из дерева игрушки.
Мелеагант потерялся на мгновение в своих словах. Он смотрел во все глаза на своего друга и поражался простой легкости и искренности его мечты. Грезы же Мелеагант шли не просто за пределы семейного счастья, они шли и за пределы власти над землей де Горр…
-Ну, зато много родов будут с тобой в родстве, — осторожно заметил будущий принц. – Две дочери, два сына…всем понадобятся мужья и жены.
-Я хочу, чтобы они выходили замуж и женились по любви, а до родства… не свинопас, и ладно. Мои мать с отцом пример хорошего брака, а ведь знатный лишь отец, мать из торгового рода, — Уриен тряхнул головой, и снова взглянул на свои земли, — посмотри, Мелеагант, разве не место это для будущего?
-Место, — согласился будущий принц, — но не лучше ли для начала обезопасить дом? Ты показываешь мирные поля и луга, но знаешь, что у границ Камелота участились саксонские налеты. Еще и германцы мешают нашим торговым связям.
-Камелот далеко отсюда, — беспечно отмахнулся Уриен, — пусть Утер со своей армией разбирается с ними. А торговцы… да, это плохо, я слышал о том, что нападения теперь и по водному пути, но все всегда складывается. Так или иначе, но сложится и это.
-Твоя любовь…- Мелеагант не стал спорить, — какой ты ее видишь? Многие женщины хотят породниться с тобою, ты можешь выбирать, сам знаешь.
-Да, но все, что я вижу – умасленные улыбки их отцов, распутные или же пустые, холодные и безвольные лица. Они белы, прекрасны и одинаковы. Их красота – лед, их фигуры – тюрьма, которой доволен их дух. Я не представляю…
Уриен осекся и отмахнулся, не договаривая.
-Тебе нужна особенная женщина, — Мелеагант усмехнулся, — в этом нет ничего дурного, но за особенностью часто скрыты и войны. Тебе придется воевать с ее своенравием и добиваться любви, тебе придется всегда доказывать, что ты лучше, что ты ее достоин.
-Ну, — Уриен почесал затылок, задумчиво глядя на Мелеаганта, — об этом я как-то не думал, да.
-И такая вряд ли будет заниматься рождением детей, — подвел итог Мелеагант, — такая будет делать что-то, что захочет сама.
-Ну, все, сдаюсь, — Уриен шутливо развел руками, — мои мечты недостижимы. Да, впрочем, не бывает таких, чтобы и умная, и свободная, и красивая, и вольная, и мне нравилась, и далее, далее…
-Да дьявол его знает, что бывает в этом мире, — не согласился Мелеагант.
Уриен взглянул на него серьезно6
-А ты о чем мечтаешь, о, мрачнейший и зловещий?
Мелеагант не удержался от усмешки, но ответил:
-Я мечтаю о Пантеоне.
-А теперь представь, что не все так хорошо знакомы с…это вопрос философии? Истории? Чего? – Уриен снова почувствовал, что ему нужно в библиотеку, что-нибудь почитать, вопрос только – что?
-Пантеон…- Мелеагант оглянулся, как бы ища подсказки. Как легче объяснить, — храм всех богов, если угодно. Но я имею в виду не совсем вознесение до богов, не думай. Я имею в виду Пантеон истории, то есть… я хочу войти в легенды, Уриен! Остаться в истории, в балладах и памяти народа, понять, что я жил не зря, что я не просто был рожден для прозябания на престоле!
-Хорошо прозябание, – мрачно вставил Уриен, — Мелеагант, ты хочешь славы в веках.
-Я хочу любви народа в веках, — поправил Мелеагант, — вспомни же Цезаря, друг мой!
-Ага, — Уриен серьезно поглядел на будущего принца, — помню, точно это было вчера, иду я, значит, по форуму…
-Идиот. – беззлобно отреагировал Мелеагант, раздосадованный таким обрывом собственной мысли, — Цезарь вошел в историю! Цезарь почитаем, как божество за все свои деяния. Помнят и Александра македонского!
-Оба. Если мне не изменяет память, закончили плохо, — вот теперь виконту стало не по себе по-настоящему. – Мелеагант, Цезаря убили его ближайшие друзья…
-Поэтому ты один мой друг, — Мелеагант даже не стал размышлять над ответом, словно ожидал уже этой фразы.
-Допустим, но Цезарь простил Брута, а тот занес кинжал, и…
-Я не прощу, — жестко заявил Мелеагант.
-Это тоже может стать причиной плохого конца, — возразил Уриен. – Если же брать Македонского…
-Я знаком с историей! – Мелеагант зашагал по балкону. Его распирало изнутри какой-то странной силой. Он явно уже решил для себя что-то и не собирался делиться этими мыслями с Уриеном.
-Тогда ты должен знать, что великие люди, остающиеся в Пантеонах истории, имеют дурную привычку рано или мучительно, или и рано, и мучительно умирать.
-Жизнь – это слово, — усмехнулся Мелеагант, — жизнь ничего не стоит.
-Допустим. – не стал спорить Уриен, у которого мурашки заходили по коже от одних лишь слов, — но ты не… каким ты войдешь в Пантеон? Завоевателем? Интриганом? Освободителем? Должны сойтись точки и линии, чтобы сложилась ситуация, в которой ты можешь проявить себя достаточным образом.
-Нет, — Мелеагант неожиданно успокоился, — они не должны. Нельзя полагаться на судьбу небес, нужно плести самому.
-Не понял…- Уриен не считал себя особенно умным человеком, но редко чувствовал это, обычно наследник де Горр был более терпелив и последователен в речах.
-Чтобы стать героем необязательно ждать зла, оно может не развиться до нужного масштаба…
-Сдается мне, что я пожалею, если спрошу, что ты задумал, — Уриен с грустью взглянул на Мелеаганта, — но ты мой друг, мой брат, хоть не по крови, а потому…что ты задумал?
***
-Ваше величество, — Лея участливо взглянула на королеву, лицо которой хранило следы бессонной ночи, – вам дурно?
-Нет, Лея, — Гвиневра виновато улыбнулась, — я просто плохо спала.
-О, — влезла рыжеволосая придворная дама, которую Лея хоть и знала под именем Октавии, но в своих мыслях называла ее «сожженной дрянью», — наш король полон мужественности!
Гвиневра покраснела и ткнулась в шитье, чтобы не выдать подступающих к глазам слез – король по-прежнему избегал ее общества по ночам, стал странно холоден с нею после той ночи, и, хоть на людях еще оставался с нею ласков, но Гвиневра замечала, что ласка эта какая-то виноватая и неживая. Он словно бы извинялся перед нею за что-то.
Гвиневра вчера предприняла еще одну попытку разделить с ним брачное ложе, повинуясь не только долгу жены, но и сгорая от запретности своих чувств к Ланселоту, пытаясь как-то отмолить свое положение перед небом. И Артур ответил ей доверительно:
-Ты юна, Гвиневра. Тебе нужно подождать… я не могу, боюсь, что причиню тебе боль.
Гвиневра ничего не поняла, кроме того, что нежеланная Артуру и проплакала то от жалости к себе, то от глупости своего положения, то от ядовитой женской обиды, почти всю ночь. Днем же стало еще хуже. Днем итак вокруг королевы крутились многие придворные дамы, тк или иначе укалывая ее, не то, догадываясь, не то просто предполагая…
-Уверена, королева, — влезла тонкая блондинка с надменным лицом, имя которой Лея даже не попыталась запомнить, — если король будет также усерден, скоро вы порадуете двор наследником.
Гвиневра пробормотала что-то неразборчивое, чем, на взгляд Леи, выдала свои сомнения и сделала себя еще более уязвимой.
-Не болтай, Ирма, — строго оборвала блондинку сухопарая женщина, самая старшая среди всех придворных дам, хранящая строгость и напыщенную целомудренность двора, — королева понесет не только мальчика, но и девочку. Король богат будет на свой род., так предвещало гадание! Так и мы молимся…
-И все же, — не унималась Октавия, — моя королева, скажите, как вы хотите назвать сына?
Гвиневра растерянно взглянула сначала на нее, затем на Агату – свою кормилицу, сидевшую в углу и с сочувствием взирающую поверх пряжи на королеву, затем перевела взгляд на Лею и, словно найдя в ней какую-то поддержку, ответила:
-Я еще не думала об этом. Я ведь еще не понесла…
-Это ничего, — «успокоила» блондинка с надменным лицом, — все королевы должны понести. Иначе, зачем они нужны? Королевская кровь должна настаиваться…
Лицо Гвиневры стало полностью пурпурного цвета, даже уши ее загорелись.
-Верно, — поддержала Октавия, — иначе, зачем королю жена, неспособная…
Лея вздохнула с шумом, чтобы все на нее обратили внимание, и, воспользовавшись моментом, произнесла:
-Видите, как здорово сложилось? Само небо благословило короля Артура, послав ему юную, красивую и здоровую жену, которая любит его и которую любит он. Их род будет иметь долгое продолжение, а самое главное, любовь!
Придворные дамы мрачно согласились, Гвиневра спряталась еще глубже в свое шитье…
***
-Брат мой! – Моргана начала так громко и так издевательски свою речь, войдя в рабочую залу Артура в сопровождении Леи, что король невольно вздрогнул, отрываясь от разговора с Персивалем.
Персиваль, увидев Моргану и Лею, откинулся на спинку кресла в самой вольной позе и спросил:
-А ты подругу привела?
-Это служанка жены его величества, — процедила фея, даже не удостоив рыцаря взглядом, — пошел отсюда, я хочу поговорить с братом.
-Мне уйти? – Персиваль взглянул на Артура, явно не желая уходить.
-Да. – Артур уже понимал, что Моргана просто так братом его не назовет, и не придет. И вообще, практика научила его, что разговоры с Морганой лучше вести подальше от чужих ушей.
Персиваль устроил долгую возню, поднимаясь со своего кресла и обходя весь зал, чтобы выйти, наконец, в дверь. Моргана хранила гробовое молчание, ожидая его ухода…
Едва же дверь закрылась, Моргана тихо сказала королю:
-Этой ночью ты идешь к жене.
-Что? – Артур решил, что ослышался. – Моргана!
-Нет, ее зовут Гвиневра, — холодно процедила Моргана. – Ты должен. Она переживает. Ты король или…куда.
-Мне решать, что делать с моей женой, — обозлился Артур.
-Нет, — спокойно возразила фея. – Есть двор. У двора есть законы. Ты можешь не спать с нею, но прийти к ней вечером обязан. Двор шепчется!
-Да плевать мне…- нахмурился король, — я властвую над двором, я могу казнить их, я…
-Пойдешь к Гвиневре, — подвела итог фея. – Ты не знаешь, что такое двор. Ты просто должен… господи, я уговариваю молодого мужчину пойти и исполнить свой супружеский долг с очаровательной девушкой. Артур, что с тобой не так-то?
-Ты зачем ее привела? – вместо ответа на возмущение Морганы Артур указал пальцем на Лею. Та не смутилась и ответила сама:
-Я передаю вам привет от вашей жены, от ее подруг и провожу вас до нее тоже я.
-Я не хочу идти до нее сейчас! – Артур даже испугался. – Моргана, я…
-Иди и займись любовью со своей женой…- Моргана ухмыльнулась, — боже, как это звучит! Я точно злая сестра. Иди к Гвиневре, король.
-Ладно, — Артур склонил голову, его взгляд коснулся Леи, которая повернулась к нему на мгновение спиной, провожая Моргану до дверей. Королю показалось, что между Леей и Морганой есть что-то общее, схожее. Эта мысль уколола его странноватым томлением, он вдруг усмехнулся и позвал:
-Лея, не хочешь выпить со мною вина?
Моргана услышала это уже в дверях, но не обернулась, хотя и ее что-то кольнуло…очень неприятное, злое.
Лея с удивлением обернулась к королю:
-Прошу прощения, ваше величество?
-Иди ко мне, — Артур благожелательно улыбнулся и принялся разливать вино по двум кубкам.
Лея не была глупа, но она только сейчас увидела, что Моргана ее почти толкнула в сторону Артура. Это придало бы ей ярость, если бы не расставание с Уриеном, если бы не желание причинить боль Моргане…
Только слепой мог не видеть, что Моргана считает Артура за свою собственность, за свою игрушку, из которой можно пить силы.
Уриен полюбил Моргану, а Лея полюбила Уриена. Судьбе было угодно развести их всех по душам, которые не давали приюта, но что же? Отомстить Уриену Лея не может, ее держит любовь к нему, но причинить боль Моргане…
Лея уже двинулась было к королю, покачивая бедрами при каждом шаге, но вдруг ей привиделась бледность лица Гвиневры в полумраке. И сама королева, плачущая, одинокая в своей ледяной постели предстала перед мысленным ее взором.
Нет. С Морганой можно поступать дурно, руководствуясь местью, но Гвиневра? Гвиневра -то в чем виновата?! В том, что полюбила рыцаря? В том, что хранит все равно верность королю, который охладел к ней? В том, что она бледнеет и худеет? В чем виновата Гвиневра, что Лея так может с нею поступить?
Ни в чем она не виновата. Ни в чем!
Лея остановилась. Артур стал ей противен в один миг. Его маслянистый взгляд облепил ее, и служанке срочно захотелось смыть его с себя.
-Простите, ваше величество, но я не пью. К тому же, Гвиневра просила привести вас быстрее…
Артур даже не пытался скрыть своего разочарования.