-Но Марди женщина, — укорил мягко Кармелид и тепло улыбнулся, — юная. Она не привыкла к обхождению, которое…
-Так, если это я ее довела каким-то словом или действием, — Моргана поднялась с кресла, глядя в упор на Артура, ожидая от него какой-то реакции (любой!), — я понесу наказание.
-Это…лишнее, — выдавил из себя Артур. — Я не стану судить тебя, если ты довела ее.
-А если я? — спросил герцог, и что-то было в его тоне такое, что заставило Моргану обернуться на его голос и снизойти до взгляда к нему.
— тебя…не стану, — признался Артур, и только сейчас фея увидела тяжесть, залегшую в лице его.
-Тогда, в чем смысл выяснять «то?» — не понял Монтессори, — судить никого не будут, да и за что? Ну, служанка. Ну, едва не утопилась, не утопилась же!
-Как ты, Монтессори, и ты, Моргана, — пали в моих глазах! — Гавейн, крепившийся до сих пор, все же не выдержал, поднялся во весь свой рост, и взглянул на них по очереди с презрением, — вы… ты, Моргана, легко оскорбила юродивого человека! Он не виноват, что он такой! Ты — злая, жестокая и…
-Гавейн! — Артур прикрикнул на своего любимца, не собираясь сносить такие слова в адрес Морганы.
-Ваше величество, — Гавейн обернулся к королю, — я сожалею о своих словах, но есть вещи, которые не прощаются даже королевской семье. Оскорбление тех, кто слабее, кто не может противостоять… Моргана, я пытался относиться к тебе с уважением, но это невозможно, ты не помогаешь в этом.
