И непонятно что было хуже. Друид осознал, насколько он трус еще задолго, как герцогиня Корнуэл, пришедшая к нему с огромным животом, в котором билось сердце королевского бастарда, бросила ему это в лицо.

-Трус! Предатель! Подлец! — герцогиня потеряла над собою контроль, и ее прекрасное лицо исказилось гневом. Она вообще сдала за последние полгода и из цветущей молодой женщины, которой не было еще и двадцати пяти лет, превратилась в уже помотанное и истерзанное создание.

Он не пытался тогда ей сопротивляться. Он принимал ее слова, как истину, потому что знал, что герцогиня говорит правду, но что с этого? Что с его безмолвного терпения и равнодушия к собственной участи, когда…

-Эй, друид! — этот голос, так похожий на голос матери, это привычное «друид», звучащее как оскорбление… только вот шаг не ее, а уже Морганы — именно в шаге отпечаток всего пережитого, всего нервного и неровного, что было в ее жизни, все, чему он был виною.

-Да? — Мерлин торопливо прячет письмо Мелеаганта к «Ланселоту» в карман и для верности разрывает его пальцами в кармане.

-Я вот что подумала, — Моргана быстро ходит из стороны в сторону, расхаживая так, как никогда не расхаживала ее мать. Та словно бы плыла по воздуху, как невесомое чудо, а эта мечется, как загнанный зверь в клетке.

Но Моргана не подозревает о его мыслях и торопливо продолжает:

-Если сократить годы службы в армии?