Глава 36
Утренний воздух воплощает свежесть и невинность, прохладой своей впиваясь в каждого порывом ветерка, и, кружась, танцует этот воздух по коридорам замка, лесам, площадям и хилым лачугам. Этот воздух не делит богатство и бедность, юность и старость, рассудок и глупость, блуд и добродетель, нет, он одинаково терзает всех и в этот миг, в этот недолгий миг все равны. И это равенство, такое редкое, такое необычное, можно даже не ощутить, но оно, наверное, единственное… ведь воздух для всех один, и все. Дальше даже на смертном одре нет этого равенства.

Впрочем, этот томительный миг утренней свежести и прохлады заканчивается быстро, и уже начинаются разные жизни. Кто-то уже на ногах, раскладывает товары и выгоняет скот, кто-то уже в поле, стоит, в три погибели, клонится к земле, кто-то лениво простирает руки по шелковому покрывалу, к кому-то уже торопятся с донесениями…

Моргана и Ланселот встретили свежесть этого утра за завтраком — достаточно скромным для обитателей двора короля, но для знавших и скитание, и голод, и нищету друзей — это прекрасное начало дня, они оба разучились быть привередливыми в пище, и даже единственный пункт отбора — «свежесть» порою игнорировали, как, например, в те дни, когда у них на двоих было два плесневелых сухаря…

Артур встретил свое утро мрачно. Он спустился к молитве, но так и не дошел до часовни, отправился было в зал совета, но не дошел и туда…в результате Мерлин нашел его в обеденной зале, куда подходили понемногу привычные придворные, но Артур их словно не замечал. Мерлина он тоже не заметил или сделал вид, что не заметил. Королю плохо елось, плохо сиделось, но хорошо пилось, и Мерлин отметил про себя этот тревожный знак — вино на столе Артура уже было.