-Ну, прямо-таки, любовью! — скептически вздохнула Моргана и шутливо хлопнула Артура по плечу свободной рукой, — скажешь тоже! А вообще, не помню, Артур. Я же это…пью.
Артур окончательно потерял нить разговора и размышлений. Все, что окружало его еще пару минут однородной розоватой пеленой доверия, вдруг рухнуло и покатилось куда-то в пропасть. Как она могла…
Король готов был терпеть Уриена, не всегда и не на основных позициях, но тот хотя бы был видным и статным мужчиной, о котором многие женщины отзывались очень влюблено, но Леодоган? Артур представил приземистого герцога, который грубо заламывает руку Моргане, лишая ее возможности сопротивляться, жарко дышит ей в шею дешевым уксусным вином и его короткие пальцы пытаются справиться с крючками на платье Морганы, а губы…покрытые мясным жиром с ужина губы настойчиво целуют кожу феи…
От этой картины захотелось промочить горло и промыть глаза святой водой. Но воображение Артура окончательно захлебнулось волною небывалого страха и ярости, когда он представил Моргану, раскинувшуюся на простынях — безвольную, обессиленную, покрытую потом герцога…
-Не-ет, — прошептал Артур и Моргана, переведя взгляд на его лицо, заметила, что Артур плачет. Так тонко, по-мальчишески глупо, наивно! Это поразило ее. Она, с удивлением, которое даже не пыталось скрыться, спросила:
-Что «нет»? что с тобой?
-Ты не могла…
-Твой это ребенок, — обозлилась фея, — идиот ты несчастный! Чтобы я, да с Кармелидом! Тьфу! Позорище. О мужчинах, которые любили меня и получали мою любовь можно говорить в определениях, которые Кармелиду и не снились, но если ты еще раз спросишь меня о том, чьего ребенка я ношу, клянусь тебе, Артур, я пойду к Леодогану и скажу, что это его ребенок! Спорить могу, он со мною согласится! А вообще, чего ты распереживался?
