-Титул мне верни, — прошипела фея, и довольная, и недовольная, и раздосадованная словами Артура. Вроде бы ему не до Кармелида, но черт знает, что сейчас лучше? Кей со своей виною, герцог с шантажом самой Морганы или война с Мелеагантом, на которую нет ни ресурсов, ни желания?

-Составь указ, я все подпишу, — пообещал Артур, придерживая для нее дверь.

***

Если бы не вмешательство Гавейна, Лея лишилась бы чувств прямо там, во дворе, подле носилок Персиваля, на котором лежал рыцарь, накрытый окровавленной простыней, а так она сумела выстоять, сумела сдержать вопль ужаса, который разрывал ей грудь, и только тогда. Когда оцепенение спало, смогла броситься за носилками в лазарет.

Раньше пациентами часто занимался Мерлин, но в его отсутствие (теперь уже окончательное), лазарет снова вернул свою популярность. Придворные лекари, показавшиеся Лее такими безликими, втроем уже работали над Персивалем. Один готовил повязки, промачивая светлую льняную ткань в специальном растворе, от которого желудок Леи сделал опасное сальто, рискуя повторить приступ тошноты, другое расшнуровывал одежду рыцаря, чтобы иметь доступ к ранам. Персиваль, похоже, от этого пришел в чувство и слегка, сдавленно и очень слабо (Лея поразилась, как этот сильный мужчина может иметь такой слабый голос), застонал.

-Мы не можем обработать ваши раны через доспехи, рыцарь! — строго заметил лекарь, продолжая осторожно развязывать кожаные проклады ткани. Третий лекарь сосредоточенно, обращаясь к маленьким медным весам, взвешивал, чего и сколько следует растолочь.