Моргана дернула плечом в раздражении:
-А никак! Ни развода, ни ссылки не будет. Просто будет уделять ей еще меньше времени и внимания, чем прежде, и больше внимания мне. Он же… он не сможет, надеется, что оно само все исчезнет. Конечно, я ему пока не сказала, что так это не работает, скажу, если он где-нибудь ошибется или обидит меня…
-Когда ошибется или обидит, — мрачно поправил ланселот.
-Пусть так! – фея не стала спорить, — но, знаешь, я его убедила, а он и рад, что можно ничего не делать. Если мы будем делать вид, что ничего не знаем, то мы и не знаем. Все просто. Ну, и ты теперь неотлучно при мне, конечно, войдешь в мою свиту, он обещал мне титул принцессы, хотя, титул герцогини мне уже Монтессори отдал… суть не в этом, ты теперь принадлежишь к моей власти, скорее.
-А из Совета я исключен? – Ланселот был даже рад тому, что теперь он будет проводить больше времени с Морганой, все возвращалось на круги, на которых и должно быть.
-С какой радости? – фыркнула Моргана, — нет, только смерть тебя разлучит с Советом! И то, если ты умрешь раньше, чем я, не факт, что смерть тебя спасет, но это все неважно, мы успеем это обсудить, расскажи мне, что у вас здесь было в полной картине…
Артур тоже не решал о Гавейне. Он думал о том, что скоро в Камелот, как посол, будет прибывать Мерлин, и он найдет, верно, найдет, слова для поддержки его, Артура! Он поможет ему утешиться от измены жены, о которой Артур стал забывать, отмыться от унижения, которого, вроде и не было, а вроде бы и скребло на душе – Мелеагант так легко заставил его делать все, что Артур не хотел, быть может, делать! Никакая сила не могла теперь сладить с этим фактом. Немного радовало то, что ему не нужно было разбираться с Гвиневрой и Ланселотом. Моргана нашла слова и убедила Артура не делать ничего, она брала Ланселота в свою свиту и говорила, что теперь они с Артуром ближе друг к другу, а Гвиневра… а черт с нею!
