Мерлин, услышав ее голос, поднялся. Невидящим взором он взглянул на нее и взгляд его медленно обрел осмысленность. Он обернулся, взглянул на комнату, слегка пострадавшую от его действий, разрушенную и истерзанную, ставшую мгновенно жалкой комнатой безумца и увидел Марди, лежащую все в том же спасительном сне.
-Что здесь было? — спросил Мерлин, оправляя мантию.
-Ты мне скажи, — Моргана заговорила тихо, пока Персиваль и Ланселот возвращали кресла и столики на место. — Что за буйство чувств?
-Я устал… и я напуган, — ответил Мерлин, — я… видел кого-то.
-Кого-то? — Моргана обернулась, судорожно прикидывая про Мелеаганта, — кого?
-Там, — Мерлин указал на кресло, которое Ланселот вернул на место, — желтые глаза и такие…руки-когти. Оно подарило мне цветочек.
-Мило, — фыркнула Моргана, — а корону оно тебе не подарило? Мерлин, я тебя умоляю, проветривай, и не пей свои же зелья — ты дуреешь! Персиваль, окно открой, смрад жуткий
-Что за цветочек? — неожиданно спросил Ланселот, подходя к ним ближе, — что за цветочек, Мерлин?
-Какая разница? — Моргана закатила глаза. — Ты что, тоже хочешь? Ну…
-Ромашку, — Мерлин махнул рукой и Ланселот заметил, проследив взглядом, то, что не заметил раньше. Ромашка — обыкновенная плевая ромашка, как те, что он приносил Лилиан. Лилиан! Почему так заколотилось сердце? О, сколько он не вспоминал о ней? Но причем здесь она? Она ничего не сделала…или сделала? Причем? Боже…
