Жеребята. Глава 16. Сашиа и Каэрэ

Раогай глава 16 пенфокс

Дочь воеводы Зарэо сильно и зло натягивала тетиву лука. Стрелы летели точно в цель – привязанную к старому дубу расчерченную доску. Наконец она в раздражении отбросила свой маленький лук с серебряной отделкой.

— Стрелы закончились? – спросил Раогаэ, подходя и подавая ей несколько подобранных стрел. – Позвать раба – пусть соберет?

— Не надо! – резко выкрикнула Раогай, вырывая пучок травы и швыряя его в сторону. — Эта Сашиа… бывшая рабыня храма Уурта… что она себе позволяет!

— Она – дева Шу-эна Всесветлого, — осторожно заметил брат Раогай.

— Дева Всесветлого? – расхохоталась Раогай скверным смехом. – Она – рабыня, и не более того.

— Она – сестра ли-шо-Миоци, — осторожно добавил Раогаэ, отступая.

— Ты что, влюбился в нее? – выкрикнула его сестра.

— Я-то нет, — заметил брат. – А вот ты по своему белогорцу с ума сходишь. Стыдно даже.

— Она выгнала нас из дома!

— Она всего лишь сказала, что брат никого не принимает, и Игэа сказал то же самое. Сашиа пригласила нас к столу.

— Я не собираюсь есть с ней за одним столом! – фыркнула Раогай.

— Род Ллоутиэ – такой же знатный, как наш! – выкрикнул ее брат. – А ты вела себя отвратительно! Хорошо, что не видел отец!

— Ну, беги-беги, рассказывай ему! – захохотала Раогай, переходя на плач. – И почему я не родилась его сестрой?! Почему Сашиа, а не я, провожала его на Башню в грозу? – И она закрыла лицо руками и зарыдала со стонами.

— Что за чушь ты несешь! – рассердился Раогаэ. – Я ухожу.

Ответа не было, и юноша, пожав плечами, ушел – ему надо было отыскать Огаэ, чтобы решить две задачи по землемерию и рассказать о том, что он узнал о Повернувшем вспять Ладью.

А Раогай отчаянно шептала, с силой втыкая стрелы в мягкую весеннюю землю.

— Миоци, Миоци…

Нилшоцэа, Миоци и Каэрэ

Сашиа сидела, поджав под себя ноги, на цветном ковре, расстеленном на лужайке среди благоухающих цветов, и держала у губ флейту. Печальная и светлая мелодия, похожая на дыхание, сливалась с шелестом ветра в кронах деревьев и улетала прочь, стремясь догнать облака, бегущие по небу.

— Нилшоцэа все еще здесь, мамушка Тэла? — спросила она у ключницы, прервав песню.

— Здесь, дочка, здесь. Я боюсь, не узнал ли он чего… сама знаешь, о чем.

— Как такое может прийти в голову? Кто пошел бы на такой шаг? Да и нож с флягой ему сделали новые — вместо тех, что он уронил в огонь. У дедушки Иэ есть знакомые оружейники и лудильщики… Никто ни о чем не сможет догадаться!

Она вспоминала Каэрэ – их последнюю встречу. Он едва может говорить, так он слаб – вот что делает яд Уурта. Брат не желает, чтобы она проводила с несчастным хоть несколько минут, – что-то случилось с братом ее, с Аирэи, словно та молния ударила в сердце его, а его оставила целым… Зачем он сделал Каэрэ рабом храма Шу-эна – то есть, в сущности, своим рабом? Это ли благодарность семьи Ллоутиэ? Зачем эта золотая серьга-эцца, вдетая хитро в мочку уха тогда, когда Каэрэ был почти без сознания. Что ответить ему, когда Каэрэ спросит – для чего она? Каэрэ, спаситель, защитник, благородный чужеземец и противник Уурта стал рабом ли-шо-Миоци…

Она грустно посмотрела на облака — они неслись, гонимые стремительным ветром там, на высотах. Вниз, где цвели деревья и пели птицы, было лишь тихое веяние прохлады — все, что оставалось земле от буйства поднебесного вихря.

— Смотри-ка, ли-шо-Миоци и ли-шо-Нилшоцэа! Идут сюда… Небо храни тебя, дочка. Не нравится мне все это.

Тэлиай поклонилась приблизившимся великим жрецам Всесветлого и Темноогненного — даже ее яркий платок как-то сразу выцвел — и серой тенью шмыгнула в дом.

— Силен Уурт, — сказал Нилшоцэа приятным бархатным голосом.

— Всесветлый да просветит нас, — Сашиа встала, вопросительно взглянув на брата. Тот мрачно молчал, и на его широких скулах ходили желваки.

— Я давно хотел видеть сестру ли-шо-Миоци.

Сашиа набросила покрывало, закрывая лицо.

Миоци все так же молчал.

— Несмотря на жизнь в имении Уурта и отказ от посвящения, который привел к таким печальным последствиям, сестра ли-шо-шутиика вовсе не похожа на бывшую жену раба конюха, — произнес Нилшоцэа.

Пальцы Миоци дрогнули и правая его рука потянулась к поясу, на котором блестело серебро ножен. Сашиа прижалась к брату.

— Моя сестра — дева Шу-эна и останется ею навсегда, — раздался  в тишине голос Миоци.

— Она — не дева Шу-эна, — усмехнулся Нилшоцэа. — Она — бывшая рабыня.

— Мкэ ли-шо-Нилшоцэа просил встречи с моей сестрой, чтобы оскорблять ее в моем присутствии?

— Нет. Я не хочу порочить славный род Ллоутиэ. Более того, я не хочу, чтобы он угас. Ведь ваши дети с рождения обречены стать рабами храма Уурта? Но мои дети никогда не станут рабами.

Он пристально посмотрел в потемневшие от ненависти глаза девушки.

— Я могу забыть и простить твое прошлое, Сашиа, — тихо произнес он. — Подумай об этом.

— Я — дева Шу-эна, — громко сказала, почти выкрикнула она, сжимая в руках флейту.

Нилшоцэа рассмеялся каким-то сдавленным смехом.

— Ну что же, ли-шо-Миоци был прав — его сестра действительно упряма.

— Я провожу служителя Темноогненного? — предложил Миоци, стискивая зубы.

— Да. Мне пора. На месте великого жреца Шу-эна я бы постарался убедить свою сестру в необходимости этого брака. Это в прямых интересах самого ли-шо-Миоци.

— Это угроза, Нилшоцэа? — спросил Миоци по-белогорски.

— Нет, пока нет, — спокойно ответил тот  по-аэольски. — Я должен уехать на несколько недель в Миар, к царю и властителю Фроуэро, Аэолы и островов Соиэнау, а когда я вернусь, вы оба, может быть, передумаете. Я должным образом оценил бы это.

Вдруг он посмотрел пристально на окна второго этажа деревянного дома Миоци.

— Надеюсь, нас не слышат рабы? Впрочем, ли-шо-шутиик так ограничивает свои потребности, что вполне может и вовсе обойтись без рабов… в будущем… и даже без крова. И его сестре придется разделить его участь. Советую подумать о своем брате и о себе, Сашиа!

Нилшоцэа с этими словами резко повернулся и зашагал прочь.

Миоци не последовал за ним. Он прижал к себе Сашиа и поцеловал ее.

+++

— О, Небо! Что ты делаешь! Во дворе — Нилшоцэа со свитой, а ты высунулся!

Тэлиай схватила в охапку Каэрэ, и с легкостью, как ребенка, оттащила от окна. Он попытался вырваться, но зацепился ногой за циновку, и неловко упал, сильно ударившись.

— Небо, Небо! — вполголоса запричитала Тэлиай, вытирая потекшую из его носа кровь. — Едва в себя пришел — и сразу вскочил! Думаешь, ты совсем здоров, теперь осталось только на коня и в степь? О-хо-хо, родимый, рано тебе еще на коня!

— Он ее целовал, — простонал Каэрэ.

— Нилшоцэа?! При самом ли-шо-Миоци?! Да ты, верно, ошибся.

— Нет, Миоци…

-А, хозяин… Ну, это само собой разумеется — он Сашиа любит больше жизни. Повезло ей, бедняжке, хоть немного…

— Мне надо идти! — вдруг вскрикнул Каэрэ, резко встав на ноги, но тут же рухнул на пол.

— Помилуй, Небо! С ума ты спятил, что ли? Ты посмотри на себя — куда ты пойдешь?

Каэрэ склонился над умывальником и застонал от  ужаса и отчаяния — наголо обритый, изможденный человек с перепачканным кровью лицом смотрел на него.

Тэлиай обняла его и заплакала вместе с ним.

— Сынок, — повторяла она, — сынок… Это все Уурт, это все яд Уурта. Ты поправишься, ты снова сядешь в седло… Ох, Небо — у тебя глаза, как у моего Аэрэи…

Раздался условный стук, и в комнату вошла Сашиа.

— Каэрэ! – воскликнула она. – Каэрэ! Я видела, ты смог встать и подойти к окну! Каэрэ!

Она бросилась к нему, стала перед ним на колени и начала целовать его пальцы, а он целовал ее руки и волосы.

— Великий Табунщик дал тебе жизнь, — проговорила она. – Каэрэ, о Каэрэ…

Он молчал, по его лицу текли слезы, а горло сдавили рыдания.

— Сашиа? – раздался голос Миоци.

— Аирэи! – воскликнула она. – Каэрэ смог подняться на ноги, он поправляется!

— Выйди вон отсюда, Сашиа, — резко сказал Миоци, и, бросив холодный и жесткий взгляд на молодого человека, схватил сестру за локоть и увел ее прочь.

Потом он вернулся и ровным, бесстрастным голосом сказал, обращаясь к Каэрэ, уже бессильно распростертому на своем ложе:

— Ты поедешь к Игэа Игэ, Каэрэ. Становится опасным скрывать тебя в моем доме.

Тэлиай всплеснула руками:

— Как же он перенесет дорогу, мкэ ли-шо? И как незаметно вывезти его к Игэа?

— Каэрэ уже стал подниматься с постели. Переезд уже возможен. Остальное я легко улажу, — ответил жрец Шу-эна. И добавил: — Тэлиай, помни, что я запретил Сашиа подходить к Каэрэ.

— Сынок, но они же разговаривали при мне… не сердись на Сашиа! Ничего дурного не может быть!

— Она более не будет ни разговаривать, ни подходить, ни даже видеть Каэрэ, — резко ответил Миоци.