Часто всех более горюет тот,
кто не бывал в грозных битвах
(Сага о О Рагнаре Лодброке и его сыновьях. Глава 14. Смерть Рагнара Лодброка)
Долго размышлять о своих чувствах к пленнице у маршала не было времени. На следующий день после тех событий, растянувшись вместе с обозом на расстояние в добрую четверть лиги* (а ведь к нему ещё не присоединилось ополчение) в сопровождении конского ржания, грозного пения рогов и стука колёс королевское войско тронулось на встречу смерти и славе. Над головами дружинников грозно реяло алое знамя, казалось, разгонявшее своим светом облака в пасмурный день. Трепещущие на ветру огни поменьше обозначали отдельные отряды. Самый маленький, но тоже очень яркий, светился и в обозе, на возу, принадлежавшем воину, на огромном вороном коне ехавшему по правую руку от короля.
И уже в первый день на пути дружины встала первая чёрная туча. Под гром конского топота в мрачном блеске мечей и наконечников копий из-за холма, за который поворачивала вымощенная камнем ещё в прежние времена дорога, на войско аламанов летели двести всадников. Навстречу им, словно небесный огонь с красными языками стрекочущих на ветру вымпелов ринулся передовой отряд. Словно небо рухнуло на землю под грохот стремительной сшибки. Пики и клинки мелькали так, будто у каждого из воинов их, по крайней мере, по три. Воздавая очи к небу в последней молитве падали прекрасные, как Аполлон и смертоносные, как Марс воители под ноги могучих коней. Но на их месте вставали новые. Непреступной скалой среди этого моря боли и крови остались стоять доблестные аламаны. Но и их противников нельзя было обвинить в недостатке отваги. Лицом к лицу встретили те свою гибель. Иные, даже имея шанс выжить, сами бросались на мечи или под конские копыта, лишь бы не выдать своих товарищей, не раскрыть то, зачем они явились сюда.
Пытаюсь писать ориджи про кровь, смерть и феечек. Буду рад вашим отзывам от сравнительно миролюбивых, ‒ просто набить мне морду до более критических, ‒ распечатать работы и сжечь на них автора.
