— «Моя, красавица  Джейн!» — загудело  в  моей  голове — «Девочка  моя!».

— Джейн! — радостно  выдавил  я  из  себя — Это  ты! Ты пришла ко мне! Ты живая! Где  ты  была, любимая  моя?! Я  здесь  с  ума  сходил  от  нашей разлуки!

 — Тише, милый — услышал  я  тихо  ее  нежный  ласковый  женский  любимой голос — Тише — она  повторила — Мальчик  мой, любимый  мой. Я  пришла успокоить  тебя. Успокоить  тебя.

  И  она  легла  рядом  со  мной, почти  чуть  ли  не  на  меня, прижавшись  ко мне  и, положив  на  мою  грудь  свою  девичью  черную  в  распущенных длинных  волосах  голову. Она  прижалась  ко  мне, забросив  голой  ляжкой,  согнутую  в  коленке  на  мои  все  еще  бесчувственные  ноги  свою  левую  голую  черную  от  загара. Полную  в  бедре, голени  и  икре   девичью  ножку. Проведя  той  ноги  коленом  по  моему  в  пижаме  животу. Она  положила  мне  на  грудь  обе  свои  в  широких  рукавах халатика  девичьи  руки. И, гладя  нежно  по  моей  груди  маленькими пальчиками, посмотрев, снова  мне, молча  в  глаза, сказала — Я  спасла  тебя любимый. И  это  главное.

  Я  почувствовал  ее. Ее  тело. Почти, нагое  гибкое  как  у  русалки  женское  в аромате  запахов  тело. Ее  пышной  трепетной  в  дыхании  груди  соски, сквозь тот  ее  лифчик  купальника. Торчащие, снова  и  упирающиеся  мне  в  мою  под  пижамой  грудь. Ее  девочки  моей  Джейн  страстное  тяжелое  дыхание. И  ее  это  лицо  в  полумраке  моей  каюты. В  желтом  свете  Луны  и  звезд. Это моей  Джейн  жаркое, как  и  ее  разгоряченное  тропическим  солнцем  и  моей любовью  гибкое  как  у  восточной  танцовщицы  в  узкой  талии  тело. Джейн уперлась  своим  в  узких  желтых  плавках  купальника  волосатым  с промежностью  лобком  и  животом  в  мой  живот. Своим  тем  кругленьким красивым  живота  пупком. Выгибаясь  как  кошка, лежа  на  мне.