Помню  ее  губы, слившиеся  последний  раз  с  моими, в  том  последнем  поцелуе.

  Наши  мокрые  лица  и  головы  соединились  в  тесном  объятии, прижавшись щеками, друг  к  другу. И, казалось, мир  замкнулся  и  соединился  в  этом посмертном  последнем  соприкосновение  двоих  гибнущих  в  неистовой стихии  влюбленных.

  Я  действительно  уже  не  ощущал  удара  волн  и  бушующей  океанской стихии, словно  отгороженный  от  всего  этого  какой-то  защитной  стеной. Стеной, которую  создала  моя  умирающая  на  моей  груди  моя  красавица любовница  Джейн. Возможно, от  обилия  потерянной  крови, я  и  сам  уже уходил  вместе  с  ней  в  мир  иной. Или  тонул  вместе  с  нашей  Арабеллой, погружаясь  в  бездонный  глубины  Тихого  океана.

  Так  или  иначе, но  я  не ощущал  ничего  больше. И, только  чувствовал прижавшуюся  ко  мне  под  черными, прилипшими  к  моей  голове  Джейн мокрыми  в  ручейках  воды, извивающимися  локонами  как  змеи  волосами  девичьей  головы  ее  миленькую  холодную  щечку. И  не  чувствовал  уже  больше  ничего, кроме  этого.

Я  потерялся  во  времени  и  в  пространстве. Я  не  видел  ничего, кроме  ее черных  латинки  красавицы  глаз. Ничего. Даже  над  нами  наступившего  нового  утра. Утра  нового  наступающего  дня. Двенадцатого  дня  нашей  преданной  и   безграничной  любви   и  гибели  в  Тихом  безбрежном   океане.