Одним  словом, я  мало  чего  вокруг  видел  и  плыл  машинально  по пройденному  неоднократно  еще  с  Дэниелом  маршруту. И  по  памяти.

  Неожиданно  я  увидел  тот  велосипед  вверх  колесами, торчащий  из горгонариевых  кораллов  и  сумки  с  чемоданами. Набитыми  до  отказа шмутками  погибших  облепленными  и  обросшими  водорослями, прямо торчащими  из  белого  песка.

   Вскоре  показались  камни  и  торчащие  над  дном  заросшие  кораллами  и водорослями  скалы. Дно  постепенно  становилось  скалистым.

  Вокруг  не  было  ни  души. Ни  одной  рыбешки, вообще  никого. И  это усиливало  страх. Я  здесь  был  один  на  один  с  ночным  океаном  на  глубине в  стопятьдесят  метров.

  Заметно  упала  температура  воды. Возможно, из-за  подводного  течения здесь  на  этой  глубине. Становилось  в  гидрокостюме  холодновато, хотя прорезиненный  костюм  покойного  Дэниела  был  из  довольно  толстой  ткани, толще, чем  тот  мой  в  котором  я  сюда  плавал. Но, все, же температура. И  ее  падение  чувствовалось. И  надо  было  как  можно  быстрее все  сделать.

  Я  привязал  себе  длинную  разматывающуюся  из  крепкого  и  прочного нейлона  плетеную  тонкую  веревку. На  большой  крутящейся  бабине, которую, нашел  в  нашем  носовом  техническом  водолазном  трюме Арабеллы. Я  привязал  ее  к  якорной  цепи  левого  якоря  яхты. Я  точно  не знал, какой  она  вообще  длины, но  надеялся, что  ее  все, же  мне  хватит, по крайней  мере, до  хвоста  погибшего  Боинга.