— Утром   вы  будете  уже  на  ногах — произнес  доктор — И  сможете  прогуляться  по  нашему  лайнеру — он, снова, протянул  таблетки  снотворного  и  стакан  с водой.

— Не  надо, доктор — произнес, успокоившись  немного  уже  я — Я  так, теперь постараюсь  заснуть.

— Вот  и  отлично — сказал  доктор  Томас  Эндрюс, убирая  таблетки  и  воду — Вот  и  отлично.

      И  все  ушли  из  этого  кубрика. И  я  остался  один, лежать, на  своей больничной  постели, крутя  головой  по  сторонам. И  рассматривая  все вокруг. Все  углы  белого  просторного  помещения, где  я  был  сейчас совершенно  один. Несколько  таких  же  больничного  типа  коек, как  и  моя. Тумбочки  и  светильники  на  каждой  из  них.

  Доктор, выходя  с  медсестрами, выключил  свет, и  стало  темно, лишь  за закрытой  дверью  в  коридоре между каютами  горело  дежурное  освещение пассажирского  этого  спасшего  меня  судна. Там  перестали  быть  слышны чьи-либо  шаги. И  наступила  ночная  тишина, как  и  сказал  судовой  врач.

  Сколько  времени  было, я  по-прежнему  толком  не  знал. Но, со  слов корабельного  врача  Томаса  Эндрюса, было, после  нашего  длинного задушевного  между  им, капитаном  Смитом  диалога. И  больного  на  ноги, и на  всю  голову  русского  моряка. Был  вечер, и  уже, вскоре  пришла  ночь. И  судно  погрузилось  в  сон. Лишь, слышно  было, где-то  там  за  стенами  и переборками  лайнера  плеск  ночных  волн  океана.