Я  потрясенный  увиденным  с  ужасом  на  глазах  и  безумной  любовью распахнул  дверь  и  увидел, что  никого  не  было  в  каюте. Она  моя  Джейн была  сейчас  здесь  одна. Ее  бросили, видимо, пока  я  боролся  с  той  убитой мною  сучкой  Рэйчел. И  на  некоторое, видимо, короткое  время. Возможно, решая  уже  ее  дальнейшую  судьбу.

— Володенька! — произнесла  еле  слышно  она — Миленький  мой! Живой!   Миленький, Володенька! Любимый!

  Она, пытаясь  улыбнуться  разбитыми  в  кровь  губами, простонала  от  боли. И  отключилась  и  ее  черноволосая  избитая  в  кровь  девичья  головка, упала на  ее  девичью  обрызганную  кровью  тяжело  дышащую  голую  черненькую загоревшую  до  черноты, мною  не  раз  исцелованную  трепетную  грудь.

  Я  кинулся  к  ней. И  начал  ее  быстро  отвязывать, обрезая  своим  подводным  острым  ножом  на  руках  и  ногах  веревки. И  освобождая  от этого  проклятого  пыточного  стула.

— Володенька  мой, любимый! — она  прошептала  прейдя, снова  в  себя. И  целовала  меня, как  сумасшедшая, по-русски  и  английски  одновременно, перемешивая  оба  языка — Володенька, мой  ненаглядный! Я  знала, что  ты живой! Знала, что  не  найдут  тебя  эти  выродки!

  Я  быстро  глянул  на  подводные  часы  на  моей  левой  руке. Было  десять минут  первого  ночи. Минут  через  пятнадцать  должна  рвануть  CI-4. И  разнести  здесь  все  в  щепки. Всех  этих  морских  ублюдков. Из-за, которых  страдает  моя  Джейн. И  погиб  Дэниел.