— Джейн — произнес  я  тихо, глядя, куда-то  перед  собой  в  пустоту, сам  себе  и  не  видя  перед  собой  ни  кого. И  видя  ее  перед  своими  в  слезах  глазами. Ее  Джейн  красивое  загоревшее  миленькое  девичье  лицо. Я  видел  ее  те черные  под  изогнутыми  дугой  черными  бровями  девичьи  гипнотической красоты  черные  как  ночь  или  бездна  океана  глаза. Как  сама  тропическая на  Тихом  океане  ночь  с  искорками  отражающихся  в  них  звезд. Глаза, смотрящие  влюбленным  взором  на  меня, своего  единственного  и преданного  ночного  любовника.

— Где  же  ты  мой  ангел  хранитель? — произнес  я  самому  себе, не  обращая внимания  на  доктора  и  его  медсестру  по  имени  Мэри.

  Мне  сейчас  казалось, что  скорее  это  мир  сплошная  иллюзия, созданная моим  воспаленным  воображением  мозга, и  выдернувшим  меня  из настоящей  реальности. Мне  показалось, что  я, просто  потерялся  в пространстве  и  во  времени.

— Вернись  ко  мне, моя  любовь — прошептал  про  себя  я  убитый  горем  и одиночеством. И  принял  от  доктора  Томаса  Эндрюса  протянутое  мне снотворное  и  выпил  его. И  после  нового  укола  отключился.

   Когда  я  очнулся  передо  мной  стоял  доктор  Томас  Эндрюс  и  его корабельная  медсестра  по  имени  Мэри.

— Уже  девять  вечер — сказал  судовой  мой  теперешний  лечащий  врач  Томас Эндрюс — Вы  крепко  спали. И  все  скоро  вернется  на  свои  места  и  это  то, что  вы  пережили, останется, лишь  одним, возможно  только  горьким  или счастливым  воспоминанием — он  продолжил — Вам, просто  нужен  отдых. Сейчас  еще  один  укол  обезболивающего, и  снотворного  все — он  это вообще  так  произнес, как  будто, между  прочим. И  подошедшая, тут  же, его подручная  медсестра  Мэри, сделала  мне  инъекцию  в  плечо  какого-то препарата, и  стало, снова, более  комфортнее.