Уже  ухватившись  пальцами  своих  рук  за  них, за сами  запястья. И  хватаясь, снова  за  мои  короткие  выгоревшие  на тропическом  солнце  русые  русского  моряка  волосы. Нанося  удары  сбоку  по  очереди  женскими  руками, брыкаясь  ногами  под  придавившим  ее  моим мужским  в  синем  комбинированном  черными  полосами, обтягивающем акваланга  гидрокостюме  телом. Она  пыталась  выцарапать  мне  глаза, и  пиналась  кованными  армейскими  ботинками. Задней  частью  их, каблуками, по  моим  задницы  ягодицам  и  ногам. Но, уже  она  не  смогла  ничего сделать. Я, лишь  держал  ее  мертвой  сильной  хваткой  обеих  рук  за  ее женскую  сдавленную  с  силой  шею. Передавливая  ее  женскую  тонкую, но жилистую  с  золоченой  цепью  ворованного  ею  старинного  у  моей  Джейн  медальона  горло. С   венами  и  артериями.

  Я, даже  не  знаю, с  какой  силой  я  держал  ее. С  какой  силой  своих  рук душил. Я, просто  давил  пальцами, что  мочи  за  ту  шею  в  желании  задушить  эту  мерзкую  тварь, пытавшую  мою  любимую  красавицу  Джейн.

  Я  смотрел  в  ее  широко  открытые  синие  и  красивые  в  черных  длинных ресницах, такие  же, как  и  у  меня  глаза. Глаза  зверя. Глаза  сумасшедшей убийцы, на  синеющем  от  удушья  и  оттока  крови  девичьем  лице. Теперь  уже  не  наполненные  яростью  схватки, а  скорее  испугом  и  пониманием приближающейся  скорой  и  тихой  смерти. Смерти  на  миленьком, и  даже  не менее  красивом, как  и  у  моей  Джейн  загорелом  до  черноты  личике. Из-под вздернутых  черных, как  и  у  моей  красавицы  Джейн  бровей. Глаза  врага, выкатившиеся, теперь  из  орбит  и  глазниц  наружу. От  нехватки  воздуха.