Это  случилось  в  семь  часов  двадцать  восемь  минут. Они  взяли  на  абордаж  нас, взяли   на  самом  рассвете, прямо  на  резиновых  лодках. И  забрались  на  ходу  на  борт  Арабеллы.

— Джейн — вдруг  услышал  собственные  слова  я, еле  шевеля  полу  онемевшим вялым  языком — Они, что  уже  здесь?

— Тиши, миленький  мой! — она  дрожащим  перепуганным  девичьим  голосом произнесла — Тише, прошу  тебя!

  Джейн, соскочила  быстро  на  пол  каюты. И  сунула  мне  в  рот  из  какого-то флакончика, какую-то  вязкую  и  пахнущую  какими-то  травами  или  цветами жидкость. Прямо  в  онемевший  рот.

— Пей, миленький! — пролепетала  напуганным  и  в  диком  уже  ужасе оглядываясь, она — Пей, родненький  мой, быстрее!

  Я  еле  смог  это  проглотить  уже  не  чувствуя  самого  себя.

— Она  поможет! — Джейн  говорила  быстро, что  я  еле  смог  разобрать, вообще что — Это  моя  трава. Мое  лекарство  из  Панамы. Лекарство  моей  мамы — пролепетала  Джейн  быстро — Глотай! Вот  так, хорошо!

  Она  по  моемому, вылила  весь  флакончик  мне  в  рот. И  бросила  его  через меня  за  постель  Дэниела.

   Джейн  сняла  повязку  с  ноги. Торопясь  мазала  своими  миленькими девичьими  черненькими  от  загара  ручками  и  пальчиками  мою  рану  на ноге. Из  какой-то  маленькой  металлической  плоской  банки, какой-то  мазью.

  Скажу  сразу, я  ничего  уже  не  чувствовал, потому  как  уже  ноги  своей  не ощущал  совершенно.