Меня  осмотрел  наш  уже  судовой  доктор. И  отметил  то, что  я  вполне нормален  и  физически  и  умственно. Только  кожные  ожоги  от  чрезмерного  пребывания  на  пассажирском  иностранном  лайнере  на  верхних  палубах.

                                              ***

  Я  стоял, снова  у  бортового  ограждения  верхней  иллюминаторной надстройки  палубы  судна. Рядом  со  спасательными  на  кранах  и  тросах шлюпками. Уже  нашего  торгового  грузового  судна. У  самых  ограждения ботовых  перил. И  смотрел  на  горизонт. Туда  вдаль  океана. В синеву раскаленного  тропическим  солнцем  неба.

  Первой  же  ночью, после  того, как  меня  приняли  на  борт. И  я  оказался  на  «НОВОЗУБКОВСКЕ», еще  до  вахты, мне  приснилась  Джейн. Уже  здесь на русском  судне. Она  шла  по  воде, прямо  ко  мне  по  самой  глади  Тихого океана. Шла  ко  мне  во  сне. Я  не  видел  ее  лица, а  только  видел, снова силуэт. Ночной  на  фоне  огромной  луны  ее  силуэт  в  лиловом  свечении. И  истошный  прощальный  крик  дельфинов. Я  помню, проснулся. И  уже  не  мог  заснуть, как  не  пытался. Это  была  настоящая  изнурительная  пытка. Я  не  как  не  мог  отойти  от  моей  любви  и  тоски  по  моей  Джейн. Никак  не  мог, как  ни  пытался  все  забыть  как  бредовое  наваждение.

  И  вот  уже  под  вечер, после  первой  трудовой  вахты, часов  в  пять, я  вышел  на  палубу  нашего  грузовика. И  смотрел  вдаль  в  горизонт  океана. Там  была  яхта. Яхта  шла  параллельным  курсом  с  нашим  судном. На  фоне яркого  раскаленного  летнего  солнца. Она  светилась  белыми  из  парусины  парусами  на  одной  единственной  мачте.