Верните полновесные экзамены в школы! Или сделайте машину времени! Слетаю я к Кириллу и Мефодию, засуну им букву «Ять» под рясу и сильно проверну там, пару раз. Оно, конечно, не поможет уже, но хотя бы послушаю я, садист-филолог, как они орать будут, и что в оправдание скажут. Запишу на цифровой диктофон, вернусь и в ю-туб выложу, чтоб все услышали, как они орут и прощения просят. Хотя… зачем? Люди они подневольные, им сказали, они сделали. Пусть живут, но помнят, могу передумать.
А пока продолжим, чем их бог послал. Готовьтесь буковки, сейчас я вас строить в слова начну и, худо-бедно, допишу книжицу. Лучше бы музыкой, да не сподобил Господь.
Часть 26.
Капельницу Феде поставили, как обычно, в зале. Не любил он прокапываться в спальне. И без того состояние на грани, а в тесной спальне, вообще, как в гробнице. Леля приехала сразу, как только князь позвонил. Весело поздоровалась со всеми, познакомилась с Ритой, не выдав неприязни. И хотя она, будучи замужем, не принимала полушутливые ухаживания Федора и князя, но появление молоденькой соперницы ее задело, и тем более подчеркнуто-дружелюбно она отнеслась к Рите, чем более понимала ее полновесное здесь присутствие.
Появилась в компании и еще одна фемина – приехала жена Ома, маленькая Света Беренбаум. Еще по Питеру помня Омовские загулы, она не выдержала и, не смотря на все «браминские» отговорки, примчалась по адресу, носом своим, еврейским, учуяв новую опасность их ненадежному гнездышку. У Светы с Лелей состоялось быстрое знакомство-узнавание, и, уразумев, что они друг другу не помеха, между ними воцарилось товарищество с легким оттенком соперничества девушки-москвички с девушкой из Питера, давнее как оба города. Принадлежность Риты определенному мужчине, Федору, была Свете понятна сразу, когда она, только прибыв, была всем представлена.
