А улетевшие новопреставленные где-то приземляются и становятся вновь родившимися, и начинают жить новой жизнью, таская в чемоданах старую.

   Интересно, как будут жить люди, если случится мировая катастрофа и выживут только те, что будут в самолетах? Одичают, наверное, потом как-нибудь соберутся, размножатся, эволюционируют и примутся потреблять, потреблять, потреблять, пока вновь не одичают. И так хочется спросить их, нас, всё ещё живущих, — ну чё вы такие тупые?!

   К середине второй бутылки разведчики уже сидели обнявшись рядом и читали стихи. Иван прочел своё из молодых про Краснодар.

  — Отогнув рубахи ворот,

    Я осматриваю город.

    Правда сердцу не отрадно,

    Или я немного сдал,

    Только кажется похабным,

    Злым и пошлым Краснодар.

    По кишкам вертлявых улиц

    Калом движется народ

    И трамвая харя, хмурясь,

    Массу россыпью везёт…             

   Сэм опять налил и сказал:            

    — Не любишь ты Родину, Иван.

    — Дурак ты, жених. Это раннее, а они всегда протестные. Возьми любого нашего поэта и сравни. По молодости все протестуют, а до старости глубокой не доживают. Видимо поэзия – часть протеста. Настоящий поэт без протеста не поэт. Когда кончается протест он умирает, или сам, или помогают.

     — А ты?

     — А я не настоящий. Так погулять вышел. Был бы настоящим уже бы сдох.

     — Хорошо, что не настоящий. Живи, Ваня, ты хороший.