Дальше копать не буду, а то пущусь во времена, когда невесту родители подбирали и правильно делали, кстати. И вспомню тех умных евреев, что придумали феминизм и выиграли борьбу за права, и надолго определили выбор женщины и главное достоинство мужчины – деньги. Опять к ним родным, ну куда денешься. Все хватит, лучше о Рите.
Она дерево увидела. А потом увидела мишуру. Другую, не блестящую. Нет, ту блестящую, она тоже увидела. Но следом вылезла эта. Бахвальство, занудство и грязная мерзость пьяного животного качнула ее качелями ровно на ту же амплитуду, где раньше были героизм, обаяние и доброта. И сейчас на этой мерзкой амплитуде она лежала рядом со своим мужчиной и думала – А что я здесь делаю? А ты, родная, качели уравновешиваешь, чтоб раскачивало его не так сильно, и чтобы все его выделения – бахвальство, героизм, занудство, обаяние, мерзость и доброта, успокоились, наконец, отцентровались и он достойно прожил и тихо умер. И чтобы род его продолжился, и ты стала частью его рода, и дети ваши передали все ваше Значение своим детям, а те своим и так вечно.
Она этого, конечно, не понимала и прочитать нигде не могла, потому что, когда она думала и задавала себе вопросы, я этого еще не написал, а тупо лежал, потел и похрапывал.
Не ведала девочка о своде законов «Рита» и понятия не имела о Телегонии (явлении первого самца), но нутром своим генетическим знала, что ее первый мужчина и будет отцом всех ее детей, независимо от того, кто будет ее мужем или даже мужьями. Еще в ресторане она в голубых зрачках Федора разглядела и душу, к которой прильнула ее душа, и тот веселый сперматозоид, к которому рванулось ее тело. А теперь ум ее беспокойный, а ум всегда беспокоен, подкидывал ей воспоминания, образы и сомнения. А зачем? А надо ли было? А что теперь будет? Вот они – эти подлые инструменты ума. Вечная попытка анализа прошлого, настоящего и будущего. Вечный эксперимент разделения. А если хоть на миг перестать разделять время и понять, что нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего? Что если представить и время, и пространство одним единым целым? Тогда ум перестанет задавать все эти нелепые вопросы и начнет, наконец, заниматься только тем, для чего и был изначально предназначен, безопасностью. На красный цвет светофора скомандует стоп, одернет ногу, занесенную над пропастью, сгруппирует тело при падении и предоставит, наконец, человеку жить в потоке и стать счастливым. Но нет. Не для того он придуман. Он заточен на разделение и сомнение, которое и возникает при разделении.
