Тут же были и Ник с князем Щербацким. В общем, собрались, как на похороны, все родные и близкие. Не было только Саши и Чертушки. Саша уехал на очередное собрание сподвижников Эмвея, на стадионе в Сакраменто. Чертушка увязался с ним. Очень он любил эти сборища. Чувствовал после них, словно у себя в Чертаново побывал.
Расположились уютно. Федя лежал на диване и смотрел на огонь в камине. Рядом стоял прилично сервированный журнальный стол, дубовый со стеклом. На нем, на одном краю лежали медикаменты для капельницы, Лелино хозяйство, на другом чинно отсервировалось выпить и закусить для Ника с князем. Рита сидела рядом с Федором, иногда уступая место Леле, когда она меняла бутылочки с раствором.
В прокапывании Федора была одна, давно устоявшаяся необычная деталь. В первый день процедуры, когда рядом выпивали Ник с Князем, наливали также три стопки, Леля наполняла шприц из стопки Федора и через резиновую крышку впрыскивала в бутылочку с физраствором. Вроде бы полный бред с медицинской точки зрения, но с первого раза так настоял Федор, а иначе не соглашался, и так и повелось. Причем Леля сама заметила, что так ему легче было выходить и не противилась.
Ом со Светой сидели за барной стойкой, и пили чай. Света потихоньку вживалась в новую компанию и обстановку, и стала замечать, что что-то ей здесь здорово напоминает квартиру Саши Бреславца на Невском, и хорошо бы старых утюгов наставить. Питерской своей памятью она понимала притяжение этой компании для Ома-брамина, а потому и опасность для Ома-мужа. Брамины – вообще мужья ненадежные, в любой момент, того и гляди, просветлятся и соскочат или просто соскочат под видом просветления. Тут глаз да глаз. Но и силком вырывать нельзя, может заартачиться, потому и была многоопытная Света нежна, дружелюбна и улыбчива. К тому же приехав и влившись в компанию, она сразу вычислила отсутствие женщины соперницы, а с просветлением она уж как-нибудь да управится. Не впервой. Дом, ужин, спальня. Все отработано. Да и не в этом дело, это все приемчики, а Ома своего она по-настоящему любила и берегла. Хочешь просветлиться, не вопрос, милый, но вместе, а один без меня ты и там пропадешь. И надо все-таки родить, наконец.
