− Нигде не видела.  Я вообще шпионов не видела, только в кино, и они всегда русские и всегда пьют, даже когда шпионят. Слушай, а давай деньги поделим и уйдем, тихо, по-шпионски. Подожди, я сейчас.

      Сэма выскочила из кухни и убежала в спальню. Минуты через три вернулась уже одетая и с сумочкой. Она вытащила пачку помятых стодолларовых купюр и стала считать. Получилось девятьсот долларов. Она отсчитала пятьсот долларов и положила в сумочку, оставшиеся четыреста протянула Рите.

             − Вот возьми. Твои.

             − Нет. Не возьму. И ты не возьмешь.

             − Почему это?! Он сам мне дал. Тебе не нравится, что у тебя меньше? Так он, вообще-то мне дал, могла бы тебе и не говорить. Я по-честному решила, как подруга. Ну, хочешь, разменяю сотню и тебе полтинник отдам?

              − Не хочу. Пойми, Сэма, здесь дело не в деньгах. Тут не может быть денег. Ты же видишь, как они их тратят. Да они их просто кидают. И если мы их возьмем, то мы с той стороны, куда они их кидают. А я не хочу быть с той стороны, я буду с их стороны. Я уже оттуда.

              − Ты что влюбилась, дурочка? – охнула Сэма.

              − Не знаю. Да я – дура, но дело в том, что и он дурак. И я такого дурака всегда ждала, − сказала Рита, помолчала и вдруг, улыбнувшись, добавила, − Он мой первый.

              − Что, что, что?! Как первый? Да ты же сама мне рассказывала… Ой, ёёй, девочка моя, это ж надо… − опять охнула Сэма.