Которые губили меня изнутри, как яд.

Когда я впервые поссорилась с Джереми из-за того, что он закрутился с друзьями и забыл о нашей встречи, я долго на него обижалась. В основном потому, что это были наши первые отношения и он не понимал, почему у меня такая реакция. Но осознав все, он пришел ко мне с букетом моих любимых калл и кулоном в виде сердечка. Все это он подкрепил заранее подготовленной речью о том, как он раскаивается и обещает, что такого больше не повториться.

Я уже сто раз успела пожалеть, что так и не надела дома этот кулон. Хотя бы продала его здесь за хорошие деньги.

И когда я его прощала, то поняла, насколько это легко, когда веришь, что человек исправиться ради тебя. Особенно, когда сама ты ничего не сделала.

Насколько было просто прощать других, ведь тогда все вещи становятся для тебя мелочью.

И насколько же было тяжело прощать себя, ведь ты не можешь попросить у себя прощения за такое.

Язык не повернется.

И тебя никто не простит.

Потому что это бесчеловечно.

И чем дальше я бежала от этой мысли, тем больше она накрыла меня в итоге.

Вдруг сверху раздался такой истошный крик, что я аж подпрыгнула на месте. И невзирая на то, что меня могли тут же выкинуть из окна, помчалась наверх. Посередине комнаты, скрючившись, лежала Барбара. А под ней была огромная лужа.

— О господи! — вскрикнула Джозефина.

Ее глаза были еще на мокром месте, когда она открыла рот от удивления. Мужчины тут же подхватили Барбару и потащили на ближайшую кушетку. Женщины стали носиться и приносить ей то полотенца, то ножницы со спиртом.