Возможно, она на секунду решила, что это все-таки я держала ее за руку. А возможно просто вспомнила наши гулянки по центру Милвена, ночевки и планы на будущее.

И это вызвало у нее улыбку. Искаженную, еле заметную из-за перекошенного лица, но все-таки улыбку. Такую же искреннюю, как когда-то была сама Мелоди.

Самой лучшей подругой, которая у меня когда-либо была.

Когда уже Роуз заметила, что все кончилось, то решила позвать Ривера. Все то время, что я прощалась с Мелоди, она не отходила от меня далеко. Сидела рядом, но за спиной. Не позволяла себе напомнить о своем присутствии, но и не давала мне остаться одной. Это была такая тонкая грань: я чувствовала, что мы с Мелоди были только вдвоем, но при этом ощущала какую-то поддержку за спиной.

Когда я начала заваливаться назад от бессилия, Роуз поймала меня. Не дала упасть на спину. И тогда я впервые поняла истинное значение фразы «Вонзить нож в спину». Ведь тогда, несмотря на огромное количество этих ножей, Роуз бережно схватила меня за плечи, не давая напороться на них.

Не дав сделать себе еще больно. И не делая мои раны шире.

Усадив меня на пол рядом с кушеткой, она вновь позвала Ривера. Тот все еще возился с телом второй девочки. И вот наконец-то позволил ее закопать, предварительно закрыв глаза.

Роуз спросила может ли оставить меня на время, пойти помочь им с девочкой. Я сказала да. И когда они покинули комнату, я медленно встала с пола и вновь подошла к Мелоди. Ее кожа уже начала бледнеть, а губы серьезно сохнуть. Нельзя было ее, в таком положении, класть в могилу. Пусть и временную.