За этот месяц меня еще не ставили на ночное дежурство. И Нэнси даже не планировала. По ее мнению, моя дополнительная работа сильно выматывала и мне был необходим качественный сон.

Я ценила ее заботу. Больше, чем она думала. Поэтому в этот раз я налила ей кофе, пока она обновляла расписание, и принесла из дома завалявшееся печенье. Надеюсь, она не сломает об него зубы.

В палате Лав было тихо. Сама Лав уже вовсю ждала меня, чтобы продолжить рассказ. И когда я зашла, она радостно поприветствовала меня.

— Я тебе еще не надоела?

— Что ты, Лав. Твоя история отдушина для меня. Я бы никакие премии не променяла бы на то, чтобы послушать ее.

— Врешь.

— Есть немножко. Ради премии, возможно, и променяла бы.

Мы рассмеялись. Я чувствовала, что наши отношения стали лучше. Уже не было той неловкости, когда пытаешься подобрать слова, боясь сказать что-то не то. Как будто просто каждый день приходишь поболтать с подругой. И проводишь так весь день, пару раз отлучаясь за едой.

Это был поистине лучший период моей работы в этой больнице. И вряд ли такое со мной еще повториться.

— Я немножко устала от здешнего кофе, — призналась она, — нет ли поблизости какой-нибудь кофейни?

И вот настал момент, которого я ждала вот уже несколько дней. Даже отчаялась, что он когда-нибудь наступит. Тут же вымолвила.

— Есть одна. И она чертовски хороша!

Мы тихо спустились с этажа. Накинули на себя халаты, чтобы не простудиться. Или сделать вид, что заботимся о своем здоровье. Ведь тонкие медицинские халаты вряд ли спасли бы нас даже от застуженной шеи.