Я не могла поверить своим ушам, поэтому Флоссону пришлось это еще раз повторить. Я кинулась ему на шею, моча своими выступившими слезами его плечо. Он вовсю похлопывал меня по спине, говоря, что “все будет хорошо”. И когда, отринув от него, я снова вернулась к Джереми, то посмотрела на него совсем другими глазами.

Теперь это был для меня не труп, который я так боялась увидеть, а живой, хоть и раненый, любимый человек, дыхание которого я смогу снова почувствовать на своей коже. Тепло рук которых снова смогу ощутить, пусть и не всех. И если до этих радостных слов я боялась прикоснуться к нему, то теперь во всю ощупывала в поисках еще больных мест, которых бы пришлось лечить.

— Джереми, — прошептала я, чтобы он понял, что я рядом. Что я нашла его. И мы снова вместе.

Но он не реагировал. И тогда я снова посмотрела на Аарона.

— Он лишь один раз за ночь пришел в себя. И то был в плачевном состоянии. Я дал ему морфия, чтобы он поспал и отдохнул.

Это было правильным решением. Наговориться мы еще успеем. А сейчас Джереми было необходимо хоть как-то восстановиться.

Я услышала, как Аарон попросил всех покинуть нас, и сам продолжил, за Барбару, перевязывать Джереми ноги. Я тут же вызвалась ему помочь, но он меня усадил обратно.

— Я знаю, какая ты крутая, но сейчас это нужно лишь одному человеку.

Я покорно уселась рядом с Джереми, взяв его за, теперь, единственную руку. Его глаза во сне что-то видели, так сильно глазные яблоки двигались под веками. Я надеялась, что ему снится что-то хорошее. Может быть даже мы вместе. Все еще на том самом облачке.