— Как знаешь. Решение за тобой. Но я скажу тебе, что будет дальше.

Он взял стоявший стул и присел на него рядом со мной. Несколько раз провел рукой по ее волосам, приговаривая.

— Завтра какая-нибудь мамаша, у которой давно кончилось грудное молоко и любые другие смеси, пойдет и выкопает, пока ты будешь спать, ее труп. И не побреет ее, как я предлагаю, а выдерет скальп. Да, прямо с кожей. Полностью. А потом оставит лежать так на земле, пока ее не съедят крысы или волки. Потому что ей будет плевать, как какая-то девочка будет похоронена. Ведь это не ее ребенок. И не ее родной человек. Ей не важно насколько она цельная и кем являлась. Ведь в данный момент, в данную секунду, единственную ценность, которую она представляет, это ее волосы.

Он смотрел на меня, не отрывая взгляда. Даже не моргнув. Потом встал со стула и снова положил руку на плечи. Готовясь к тому, что я снова, в порыве эмоций, убегу в лес, прячась от неизбежного.

— У нее нет больше возможности жить. А у тебя есть. Используй ее. Этого бы точно хотела Мелоди. Я уверен. Хотя ее я и не знал.

Выключив свет лампочки, которая висела над нами с Мелоди, он пошел обратно на улицу — ждать моего решения. Снова напоминая, даже без слов, что времени у меня было не так много, как хотелось.

Все вокруг уже начали ложиться спать, предвкушая новый день. Новые вылазки, походы к роднику и посиделки у радио в перерывах. Обычный день, как и сотни предыдущих. Ведь у них ничего не менялось, кроме даты на календаре, приближающей всех выживших к концу сентября, когда война могла вновь закончиться. Пусть и на время.