Трай Берри тут же отринул от меня и схватился руками за горло, пытаясь выкашлять то, что попало ему в рот. Я же лишь подошла к нему еще ближе и заткнула его рот своими ладонями. Мы оба отошли подальше от балкона, где вовсю еще веселились люди, остановившись у того самого кресла, куда я его и посадила. 

— Задохнись. Моим. Прахом, — шептала я ему на ухо, пока он, в конвульсиях, задыхался у меня на глазах. Из его глаз уже потекли слезы, а из носа сопли. Он все еще обхватывал своими руками горло, что было мне только на руку. Смотрел на меня обезумевшим взглядом, не в силах прекратить себя же душить.

В глазах Трая Берри я наконец-то увидела то самое отчаяние и страх, которое мечтало увидеть в нем уже давно. В своих снах. В моих фантазиях. И, конечно же, в реальностях.

Я поняла, что сейчас, на последнем издыхании, он наконец-то вспомнил, кто я такая. Вспомнил ту маленькую испуганную девочку, которую он чуть не убил тогда, в университете. Которая теперь стояла перед ним и даже уже не затыкала своими руками его рот.

Которая сама убила его.

Именно с такими эмоциями он и ушел из этой жизни, с цепкой хваткой рук на своем горле, будто сам удушив себя. Это была картина маслом, которую я бы, с удовольствием, повесила бы на центральной улице Подесты. Вот прямо сейчас.

Отойдя от него подальше, я не могла сообразить, что тогда сделала.

Я убила Трая Берри? Вот прямо-таки сейчас? Только что?