Тогда я не понимала, как уход любимого человека может так обрадовать.
Но теперь я его понимала. Одной было быть намного легче. Ты не чувствуешь той жгучей боли в груди, когда теряешь кого-то. Не бежишь куда-то без оглядки, когда чей-то труп лежит прямо у тебя перед носом. Не стараешься закричать со всей силы слово «Нет», понимая, что не можешь.
Тебя просто найдут. А если тебя, то значит и остальных.
Почувствовав, как в легких заканчивается воздух, а второе дыхание так и не открывается, я наконец-то остановилась. Настолько резко, что казалось, что, бьющееся на всех порах, сердце вот-вот выскочит из груди.
Выдохнется и рассыпится прямо во мне. Как прах.
Господи, какие мысли меня посещают. Каша в голове давно покрылась плесенью, из которой выходили белые червячки. Которых я однажды видела в папиной тарелке, которую он как неделю не мог помыть. От этого воспоминания содержимое желудка вновь попросилось наружу. Но у меня не было сил его выпускать. Как будто мое горло запротестовало от таких частых позывов и пригрозило отправиться всему этому назад. Ведь в нем уже и так был огромный комок слез, которые не успевали стекать по моему лицу.
Упав наконец от бессилия на холодную и мокрую землю, я уже не могла себя сдерживать. Крик просился наружу, но я не могла дать себя обнаружить. Солдаты из соседнего здания сразу же услышат меня. Если уже не услышали мои прерывистые рыдания вместе с резвым бегом. Возможно, они уже сейчас штурмуют в школу, убивая каждого, кого найдут. Женщин, детей. Бедную Роуз, которая только и ждет смерти. Или малышку Шарлотту, которая все еще надеется увидеть родителей.