— Пандора, — начала она, — я понимаю, как ты долго уже с ней работаешь. Даже бываешь задерживаешься из-за нее на работе. Но тот врач, что назначил тебя сидеть с ней, сегодня утром сказал мне, что мисс Трейнор завтра выписывают. Он не успел тебя застать сегодня, но попросил узнать: она все тебе рассказала?
— Почти. Мы как раз подошли ко дню взрыва.
— Отлично. Вытяни с нее всю последнюю информацию до конца дня. Даже можешь остаться на подольше, я закреплю за тобой ночную смену. Потом пойдешь в отгул на два дня. Хорошо?
Мне лично натерпелось поскорее вернуться к Лав. Поэтому я торопливо помигала ей, попрощалась и вернулась в палату. Трейнор же к этому моменту уже выглядела более напряженной, чем пару минут назад. И перед тем, как спросить ее что случилось, она поспешила объясниться.
— Это именно та часть истории, которая дается мне тяжелее всего. Которую я, всеми силами, пытаюсь забыть. Надеюсь, рассказывая тебе ее сейчас, я буду отпускать. Знаешь, как будто отрывать от цветка лепестки, которые улетают от тебя по ветру. И ты их не ловишь.
Я искреннее ее понимала. Конечно, в моей жизни не было настолько ужасных событий, которые бы хотелось отпустить, но тот же первый нелепый поцелуй или увольнение на первой работе мне тоже было тяжело забыть. Поэтому, сходив в очередной раз за кофе и пряным чаем латте в нашу любимую с Лав кофейню, я вернулась к ней в палату и приготовилась слушать.