— Все хорошо, ребята, — сказал Йович, — это Шарлота. Ее держали «Саузен Пауэр» в лагере, недалеко отсюда.

Вид у девочки был изможденный. Ее потрепанное, все в грязи, платье еле-еле прикрывало выпирающие косточки на коленях, а ее обувь, от которой отрывалась подошва, обнажила грязные ноги. У Шарлотты были длинные, до лопаток, запутанные волосы. Я в ужасе представила, что ее ждет в школе: у Роуз вряд ли получиться ее нормально расчесать. Скорее всего, она просто сделает ей прическу, где-то до плеч.

И будет, до конца войны, оберегать девочку от нападок других, чья шевелюра придется им по вкусу.

— Пойдем, — сказала Ия, — надо отвести тебя в наше убежище.

Она протянула ей руку, но та лишь сделала шаг назад. И грубо ответила ей.

— Нет! Мне нельзя уходить! Там мои родители! Мама и папа! Они все еще там!

Марко попытался объяснить ей, что мы не можем сейчас идти за ними. Но Шарлотта лишь скрестила руки на груди и не сдвинулась с места, когда он предложил ей снова пойти в школу.

Мы с ребятами переглянулись. Ситуация была дикая. Мы не могли оставить ребенка здесь, в этом глухом лесу, где ее через пару часов нашли бы «Саузен Пауэр» и вернули к родителям. Возможно, они всеми силами старались вызволить из их лап хотя бы дочку, а благодаря нашему равнодушию их старания окажутся напрасными.   

Но и идти в их лагерь было бы безумием. Сколько там солдат? В каком они состоянии? Наверняка у них есть оружие. И намного больше, чем у нас. Не говоря уже о тех, кто умел им пользоваться.