Несмотря на внутреннюю раздражимость, ей хочется его увидеть. И не хочется в одно и то же время.

Она даже не сказала «спасибо» за завтрак и поднялась; Кай чувствует себя поистине паршиво. Как будто всё, что она представляла, сидя напротив него в поезде несколько дней назад, совершенно не соответствует реальности. Либо невероятно прекрасно, либо отвратительно; Кай ещё не знает, чему отдать предпочтение.

— Я думала, ты спишь? — она видит раскрытые двери кабинета и возвышающуюся фигуру Шуры над большим столом. Он поднял на неё взгляд: как и она, он был в мрачном настроении, на нём не было той лёгкой улыбки, которую она уже привыкла видеть. Он распрямляется, берёт в руки очередную стопку бумаг и бросает в камин.

— Отец оставил после себя столько ненужного хлама… — он смотрит на тлеющие бумаги, как чернила на пергаменте из-за воздействия пламени становятся синими, и не понимает, почему Кай не подходит. Она стоит в дверях, оперевшись о косяк плечом. Точно так же на него вчера смотрела мать. Ему это не очень нравится. — Ты готова?

— Смотря к чему?

— Попрощаться с этим костюмом плохой девчонки. — Шура смотрит на неё и пытается улыбнуться, но получается с натяжкой, да ещё и не очень правдоподобно. «Да черт возьми…»

— Непосильная для тебя работа. Можешь купить сколько угодно блуз, брюк, кардиганов и свитеров — мои предпочтения в любом случае выберут это, — она упёрла руку в бедро.