«Ага, говоришь так, как будто сейчас твоё будущее зависит только от тебя самой!»

То, что он взял её с собой и предоставил кров, уже заслуживает хоть какого-то уважения. Шура мог не обратить на неё внимания и оставить её на произвол судьбы. Но он не сделал этого. И как он вообще умудряется так спокойно терпеть её несносный характер, если она прямо-таки может открыто ему грубить и даже угрожала сломать ему руку?

Кай вышла из комнаты и, тихонько спустившись по лестнице, направилась в кухню; настенные часы показывают пять часов утра, за окном видно, как в золотых лучах восходящего солнца поднимается туман. В маленькой комнате она встречает мать Шуры, стоящую у плиты и помешивающую содержимое кастрюльки.

— Доброе утро, — Кай немного опешила и даже сделала шаг назад, когда женщина направилась в её сторону с объятиями. Девушка чувствует себя максимально скованно и неуютно: обычно подобные проявления нежности ассоциировались у неё с дальнейшими истериками матери, и Кай подсознательно ждёт этого. Но Бетт осторожно обнимает плечи девушки своими тонкими руками и гладит её по спине, Кай не отвечает ей тем же: её руки безвольно висят вдоль тела. От Бетт пахнет кориандром, сушеными фруктами и апельсиновой цедрой. Она вдруг вспомнила ароматы на пальто Шуры — зелёный чай, запах выхлопных газов из большого города, свежая выпечка, корица и карамель. Кай поджала губы и ничего не ответила. — Ты хорошо спала, милая?