— Абсолютно.

— Что ж, понятно. Я возвращаюсь домой спустя три года учёбы и путешествий. Ужасно устал и соскучился по матери и сёстрам.

— Повезло, что тебе вообще есть, куда возвращаться, — она натянуто ухмыляется, убрав с глаз прядку пепельных волос, их цвет кажется Шуре волшебным и как будто неестественным, но он сжимает губы и решает об этом умолчать. Кай спускает с дивана одну ногу и с каждой секундой расслабляется всё больше. Он ещё никогда не видел девушек, настолько нелепо одетых: весь её образ был олицетворением искренней дерзости — чёрная облегающая одежда, грубые ботинки на каблуке, надетые с единственной целью — казаться на несколько сантиметров выше. Ткань брюк на коленях разорвана, на коже виднеются свежие царапины и ссадины, как будто она получила их вчера; проколотые в нескольких местах уши и нос — всё это не сочеталось в его голове с образом девушек, к которому он привык. Он кажется слишком неформальным и удивительным. — Не смотри на меня так, я тебе не продукт на витрине.

— Прошу прощения, — он дотрагивается двумя пальцами до подбородка, ощущая кожей едва проступившую рыжую щетину, и примерно прикидывает, через сколько дней ему нужно будет сделать пересадку.

«Я буду уродом, если позволю ей остаться, когда сам буду уходить. Видно же, что она ещё совсем ребёнок»

Бэтт, его мать, нашла бы с ней общий язык достаточно быстро — она такой по природе человек, слишком восприимчивый ко всему новому. Она уже как три года преподает в местной школе математику и прикладные науки, хотя на эту должность у них никогда не назначали женщину. По сути, в этом она уж точно стала первой.