— В таком случае тебе нужно быть готовой к тому, что когда мы вернёмся к моей семье, я привяжу тебя к местной школе, чтобы ты закончила последние два года и сдала экзамены, — Кай немного хмурится, однако в глубине души понимает, насколько это необходимо и он говорит правильные вещи, — мы подружимся только в случае, если ты перестанешь искать во мне угрозы для себя самой и своих интересов.

— Ты сам чем занимаешься?

— Чем приходится: в местной школе всегда полно работы для таких, как я; учителей не хватает — многие уезжают ради карьеры в Америку, — поэтому иногда приходится заниматься репетиторством нескольких предметов, чтобы хоть как-то помогать семье. Моя мать — единственная женщина в школе, которая преподает математику и прикладные науки, но только её заработанных денег на всю нашу семью — это катастрофически мало. Поэтому я тоже буду приносить пользу, как моральную, так и финансовую, пока мать трудится каждый день по несколько часов в день.

— Почему я не могу так же учиться дома, а обязана пойти туда, где мне будет плохо?

— Я ни в коем случае не заставляю тебя: сходи в первый день и осмотрись; не понравится — скажи нам сразу. Бетт найдёт время и для тебя.

Ей захотелось всерьёз его обнять, но ей удалось вовремя взять контроль над собой.

Когда в купе был выключен свет, а на сиденьях разложено постельное белье, Кай сбросила свои ботинки и джинсовую куртку, убрав их на верхнюю полку, и забралась в одежде под одеяло. Кушетка оказалась очень тесной, пришлось вытянуть ноги, чтобы полностью поместиться и чтобы колени не упирались в обшивку спинки. «Он поразителен». Шура в тот момент уже спал, устроившись на спине; его рыжие волосы раскиданы по подушке; из-за не закрытого шторами маленького окошка она видит острые черты его лица — высокий лоб и скулы, нос с небольшой горбинкой и тонкие губы, плотно сжатые в одну ниточку. Кай ещё долго не может уснуть, ворочается из стороны в сторону, борется с мыслями, которые не позволяют спокойно спать.