Когда она спустя несколько минут все-таки протягивает ему руки, Шура, едва коснувшись, понимает, что она попросту замерзла. За стеклом быстро скользящего по рельсам поезда начался сильный ливень, небо заволочило чёрными тучами, пару раз даже блеснула молния, и Кай услышала слабые раскаты грома. Шура лезет за своей сумкой и достаёт новую, идеально чистую чашку, которую ставит на стол на расстояние вытянутой руки от неё, чтобы в случае чего девушка имела возможность до неё достать, и из термоса наливает ей чай. «Для себя больше не осталось, да это и неважно»

— Зачем это? — она смотрит на него и подсознательно видит в нём врага. Думает, что он всерьёз способен ей навредить.

— Ты вся холодная, выпей — станет легче.

— Сам пей свой чай, ясно?! Мне от тебя ничего не надо, да я и не просила о помощи.

Шура ничего не ответил и просто пожал плечами, вернулся на своё место и, положив одеяло, спальное белье и подушку себе под голову, продолжил читать. От нагревшейся поверхности чашки, которую он отдал Кай, исходит тепло, она боится к ней даже прикасаться. Она слышит шелест перевёрнутой страницы и хмурит брови, смотря на него. «С чего бы ему вообще предлагать мне помощь?» Она была голодна, ей ужасно хотелось пить, однако Кай не взяла с собой ничего, а единственное доступное в поле зрения — та самая треклятая чашка.

За которой она, пересилив себя, потянулась. Чай не обжёг ей кончик языка, на вкус оказался сладким и чуть пряным; почему-то это в точности отражало её соседа. Расслабившись, она сделала ещё несколько глотков, прежде чем поняла, что выпила всё.