Он уже не обращает внимания на пшеницу и нежные цветы в её руках: всё, о чём он сейчас способен думать, это дом его детства, построенный двадцать лет назад его отцом и в котором через год появился он; Шура помнит хрустящий паркет в прихожей и ароматы маленькой кухни, цвет облицовочного кирпича и запах еловой хвои на втором этаже, где расположена его комната. Он помнит тихие и осторожные шаги матери, её тёплые тонкие руки, которыми она в детстве бережно обнимала его перед сном; он помнит высокомерное и горделивое выражение лица своей старшей сестры, которая уехала от них четыре года назад, — он ни за что и никогда ей этого не простит. Он помнит многое, воспоминания заставляют сердце болезненно сжиматься.

— Наконец-то я дома, — пробормотал он, когда они оказываются на главной улице, где все осталось по-прежнему: маленькие ресторанчики с убранными столами и овощные лавочки, почтальон на велосипеде движется навстречу идущим по каменной дороге пешеходам; машин здесь разве что стало чуть больше, и старые линии электропроводки заменили на новые. Кай осторожно касается его руки, и он смотрит на неё — она не могла представить себе Шуру в слезах, а сейчас молодая девушка видит в его глазах маленькие слёзы. Он угрюмо вытер их рукавом пальто.

— Наклонись, — приказывает она ему, и он спокойно делает то, о чём она его попросила; Кай слегка приподнимается на носки и с выражением немой сосредоточенности надевает ему венок на голову.