Она замирает, когда видит рядом с собой чужие ботинки, и поднимает взгляд вверх; Бетт видит лицо своего сына и первые пять секунд не может поверить в то, что это вообще происходит сейчас и именно с ней; а затем она резко вскакивает на ноги, оставив на газоне рабочие инструменты, и судорожно обнимает Шуру; Кай закрывает глаза и отворачивается — ей больно наблюдать за здоровыми отношениями родителя и ребёнка, потому что лишена была этого с самого начала. Она слышит, как Бетт плачет от счастья, и понимает, что, скорее всего, она уже успела её разглядеть, — Кай всё равно. Она может уйти в любую секунду, ничто её не держит. Никто попросту не посмеет удержать. Девушка сначала испытывает неловкость и зависть, однако позже все чувства переформировываются в бесконтрольную, необъяснимую злость. Она подхватывает с земли свой рюкзак и, устроив рукоять биты в правой ладони, направляется к калитке.

— Твоя спутница уходит, — Бетт напоминает сыну о существовании Кай, и Шура мгновенно от неё отрывается: он видит, как девушка демонстративно покидает участок и выходит на улицу, видит даже искры в её разъяренных глазах и побелевшие костяшки пальцев. Тех самых пальцев, которые всего несколько минут назад нацепили ему венок на голову. — При всём уважении, ты должен догнать её, если она тут новенькая.

— Кай! А ну стой! — он с хлопком закрывает калитку и бежит за девушкой по тротуару, через минуту догоняя и хватая за руку. Он на секунду приостанавливается, когда видит её занесённую прямо над его головой бейсбольную биту. — Объясни на милость, куда ты собралась?