Лишь спустя минуту она сама отстраняется; зрачки женских глаз расширяются, когда он осторожно берёт её лицо в ладони и смотрит на неё в полном умилении; Кай не может не улыбаться ему в ответ, одновременно краснея и волнуясь. Он убирает выбившиеся из причёски пряди за уши и только сейчас обращает внимание на её множественный пирсинг. Её сердце начинает биться ещё сильнее, а затем падает куда-то к желудку.

— Уже давно стоим, пошли дальше, — пробормотала она, высвобождаясь. Она испытывает такое сильное смущение, что удивляется, как вообще может что-то чувствовать подобным образом. Возможно, она просто не приучена к нежности и уважительному отношению; если бы он вёл себя с ней, как все знакомые до него, — то есть, грубо и отталкивающе, — она бы вряд ли почувствовала нечто подобное. — На горизонте появляются тучи. Лучше дойти до твоего дома раньше, чем нас накроет завеса холодного дождя.

— Однажды я так вернулся домой: весь промокший до нитки и чертовски продрогший, чем очень сильно перепугал свою мать, — произносит он с легкой усмешкой. — Она потом всю ночь сушила мою одежду над камином, я прекрасно помню тот день. Если бы я вернулся в таком же виде спустя три года отсутствия, это однозначно пробудило бы в ней ностальгию.

— Очень сильно сомневаюсь, что твоей матери понравилось всю ночь сидеть без сна и наблюдать, чтобы твоя одежда не подпалилась. Вряд ли тогда она была тобой довольна. На её месте я бы отвесила тебе по шее, как минимум, — она дерзко посмотрела в его сторону, и Шура совершенно смешался.