Он отстраняется лишь на секунду, чтобы поправить смявшиеся полы пальто, и наклоняется к ней снова, и Кай с большей уверенностью впускает его в свои объятия; тяжёлый рюкзак оттягивает её плечо, ветер ворошит выбившиеся из слабо заплетённой косы пряди волос, вдалеке слышно щебетание крошечных птиц в золотистых колосьях пшеницы. От него пахнет корицей и чем-то пряным, из-за чего у неё появляется отчётливое ощущение того, что она оказалась дома, где её всегда ждут и любят, — она была лишена этого с самого начала и очень сильно надеялась, что рано или поздно они смогут принять её как друга семьи. На периферии сознания маячат запахи тёплого молока, выхлопных газов из большого города и апельсиновой кожицы, бензина, новой книги и фруктового чая. Кай понимает, что от пахнет как идеал. Как что-то совершенное, Шура пахнет счастьем.

Он кладёт ладонь на её голову, привлекая к себе, и слышит, как взволнованно трепещет её маленькое сердце; полы пальто развеваются на ветру и легонько бьют его по ногам, ветер разбрасывает рыжие кудри и оглушительно воет. Шура смотрит вперёд себя, про себя испытывая чувство лёгкого торжества — они стали на одну ступень ближе друг к другу, это уже хорошо. От неё пахнет дорогим шампунем и сигаретами с ментолом, хотя Кай убеждала его в том, что не курит, легкий аромат цветочных духов пронизывает с ног до головы. Нужно отпустить и идти дальше, но у него банально не хватит сил, чтобы выпустить её. У Кай больше никого не осталось, в нём она видит единственного, кто смог бы провести её за руку в новый, лучший мир; в силу сложившейся ситуации она вынуждена ему доверять, куда бы он ни пошёл; и он прекрасно осознает свою ответственность.