— Не смей смеяться, — сказала она ему, когда увидела его усмешку, — или принимать это на свой счёт! Я просто хотела пить, а возможностей для этого катастрофически мало.

— В таком случае тебе уж точно волноваться нечего. Скоро будут предлагать что-нибудь на ужин; у тебя есть деньги?

— Я не собираюсь быть твоей содержанкой, так что даже не мечтай, ужин я себе, так уж и быть, оплачу сама.

Шура расхохотался, и Кай впервые захотела его ударить.

— Можешь прекратить вести себя по отношению ко мне так враждебно: я не враг тебе, более того, никому в принципе. Делать мне больше нечего, кроме как ломать тебе жизнь, так что расслабься, — он пометил место в книге закладкой и положил её в раскрытом виде на стол. — Шура, очень приятно.

— Кай, — она кивает в ответ, но не предлагает ему руку, наоборот, старается спрятать её в рукав джинсовой куртки, пока другая продолжает держать пустую чашку.

— Необычное имя… Ты не местная?

— Я ненавижу своё обычное имя, и тебе его знать не обязательно. Можешь называть меня просто Кай, если вообще наше общение не прекратится на следующий день. В любом случае, ты же когда-нибудь выйдешь на станции, а я… Я не знаю.

— Постой, ты едешь без определённой цели?

— Почему же? С целью оказаться гораздо дальше от города моего детства, моих страданий и ошибок, и моей семьи, которая совершенно меня не любит.

— И тебе абсолютно всё равно на то, куда ты едешь и зачем?