Она вспоминает их — теперь уже общий — дом и медленно выдыхает, вспоминая ароматы маленькой кухни, золотистое вино в кастрюльке, накрытое крышкой, кусок тыквенного пирога, сладкий кофе со сливками и тёплую улыбку его матери. Потрясающая женщина. Интересно, она вообще догадывается, насколько очарователен и поразителен её сын? Кай уверена, что и без её слов Бетт это знает: она видит её тёплый любящий взгляд, устремлённый на него, и чувствует, как в сердце скребётся чувство обиды на своих родителей. Что такое любовь родителей — Кай не знает. Не знает основополагающего и такого банального для каждого ребёнка. Ей хочется плакать, кричать от боли, но машина Шуры — явно не самое лучшее для этого место. В конечном счёте он ведь ни в чём не виноват, а значит не сможет до конца понять. Она ни к чему его не обязывает, ей просто нужен хороший друг, Шура подходил под эту роль идеально.

Впрочем, что бы он ни делал, он всё делает идеально. Сам он — молодой, рыжий, чертовски очаровательный идеал, и она рядом с ним как минимум выглядит нелепо со своей замкнутостью и ненавистью к людям и окружающей действительности.

Ей хочется пригладить его растрёпанные ветром волосы, даже на визуальном уровне они кажутся ей мягкими. Кай непроизвольно сжимает ладони, после того как представила их в его кудрях, и чувствует интенсивный прилив крови к щекам. Она всерьёз считает его красотой неземного масштаба, божеством, олицетворением идеала, а сама понимает, что он никогда так же не подумает о ней. Кай чувствует к нему не больше, чем слабую симпатию, и отчаянно жаждет дружбы с ним. Проблема лишь в том, что она сама не может себе этого позволить.