Гигантский оранжевый шар, сверкавший, казалось, ярче тысячи солнц, разнёс в клочья почти чёрное в лучах заката стальное чудище. Из-под крыльев его собрата, изогнутых, словно у готовящегося спикировать на обречённую добычу коршуна, протянулись шестнадцать белых полос. Ответом на них послужил ещё один смертоносный огненный посланец. Уже то, что его можно было увидеть до гибели одной из машин, говорило: семь десятков тонн дорогого металла и пять жизней первоклассных специалистов пропали не зря. На счету их группы было, по крайней мере, две защитницы когда-то изумрудно зелёного, а теперь мертвенно-серого холма.
Но расслабляться не следовало. Рация по-прежнему молчала, глазом покойника глядел радар. Поднявшись чуть выше, первый лейтенант Томас Хоук качнул фюзеляжем вертолёта. Это означало команду «Делай, как я».
И в тот же миг он понял: выполнять её некому. Лишь спустя несколько секунд до пилота дошло, что последний его товарищ вместе с верным воздушным скакуном исчез в ослепительно яркой вспышке, на мгновение соединившей небо и землю. Но прежде, чем это понять, даже до того, как осознать сам факт их гибели, он против собственной воли рванул ручку вправо. В голубом зареве по левому борту, казалось, растворилось всё сущее.
Но это было неважно, ничего не было важным здесь, на пороге между двумя мирами, между ужасной смертью и призрачным шанцем на выживание. Казалось, против воли хозяина палец в нейлоновой перчатке нажал бакелитовую кнопку. Повинуясь, восемь невидимых стальных стрел, оставляя белые шлейфы, устремились к гибельному склону. И вновь, казалось, ещё раньше, пилот рванул ручку, на этот раз вправо. Жив! Назад. Очередная молния сверкнула, едва не задев нос вертолёта.
Пытаюсь писать ориджи про кровь, смерть и феечек. Буду рад вашим отзывам от сравнительно миролюбивых, ‒ просто набить мне морду до более критических, ‒ распечатать работы и сжечь на них автора.
