— «Жаль, моя  Джейн  не  видит этого!» — я  тогда  подумал — «Не  видит этой красоты».

  Она  когда  здесь  была, вероятно,  не  видела  их. Она  ничего  про  них  не говорила.

Я  забылся  и  замечтался, глядя  на  красоту  этих  океанских  рыб.

  Я  смотрел  на  мант. И  видел  себя  и  мою  Джейн, парящими  в  толще  этой воды. Нашу  игру  в  глубинах  океана. Мы  были  с  ней  как  эти  две  красивые манты. Эта  чернота  их  спин  как  глаза  моей  ненаглядной  американки Джейн. Это  их  кружение  в  воде. Этот  танец  любви  двух  влюбленных  друг в  друга  любовников  отдавшихся  на  волю  дикой  водной  стихии.

  Дэниел  толкнул  меня  кулаком  в  плечо. И  показал, что  надо  плыть дальше.

  Я  пришел  в  себя. И  заработал  ногами  и  ластами  вослед  ведущему.

  Вскоре  появились  первые  признаки  катастрофы. Первые  обломки, похожие на  останки  разбившегося  о  воду  самолета.

  Здесь  место  было  более  каменистое  и  менее  заполненное  коралловым илом. Дно  покрывали  заросли  кораллов  и  водорослей, как  и  на  верхнем плато  и  обломков  становилось  все  больше. Вскоре  дно  оказалось совершенно  завалено  обломками, покрытыми  водорослями  и  кораллами.

  Я  увидел  первые  два  самолетных  кресла, оторванные  и  выпавшие  уже, вероятно  в  самой  воде. Несколько  чемоданов  набитых, по-видимому, до отказа  вещами. И  как  ни странно  велосипед. Он  лежал  вверх  резиновыми колесами  на  ржавых  ободах. Весь  заросший  кораллами  горгонариями  и  в водорослях. Здесь  были  и  куски  бортовой  обшивки. И, похоже, даже, вещи утопленников. Сумки  и  чемоданы. Все  это  превратилось  в  однородную заросшую  кораллами  массу  на  каменистом  дне  нижнего  плато. Мелкое крошево  останков  самолета, вели  нас  по  следу  катастрофы.