Мне  еще  повезло  в  том, что  вода  была  здесь  внизу  на  этом  втором плато, не  такая  холодная, как  обычно  бывает  на  такой  глубине, или  как говорила  Джейн  в  том  меж  островов  ущелье. А  то, бы  я, наверное, околел бы  лежа  здесь  на  камнях  без  движения. Я  высунулся  из  этой  маленькой пещеры. И, осторожно, и  не  торопясь, буквально, чуть  ли  не  ползком, осторожно  гребя ластами. И  по, чуть, чуть, стравливая, через  шланги  и фильтры  отработанную  кислородно-гелиевую  смесь  из  своих  баллонов, опустился  на  самое  песчаное  дно  второго  плато  у  стены. И  поплыл обратно  к  свисающим  проводным  веревочным  фалам  от  эхолота  и  сонара. И  там, где должна  лежать  нейлоновая  сама  сеть. Спущенная  на  веревке,и лебедке  с  яхты.

  Я  подплыл  к  опущенной  якорной  цепи, и  самому  якорю  нашей  Арабеллы, который  врезался  глубоко  в  белый  вязкий  песок. И  удерживал яхту  на  месте. Где-то, невдалеке  должен  был  быть  еще  один  на  такой  же длинной  цепи. Но, я, теперь  плыл  в  слепую  и  на  ощупь.

  Здесь  же  я  нашел  в  темноте  и  тот  проводной  от  подводной  аппаратуры фал. Да, и  сама  сеть  была  на  привязи  и  на  месте. Было, честно  говоря, ни черта  не  видно. Но, я  на  ощупь  и  по  памяти, ориентируясь  по  той  же стене, пришел  обратно.

  Я  уже  не  видел, сколько  на  ручных  подводных  моих  часах  времени. Я был  без  фонарика. Да, и  включать  я  его  бы  не  стал, если  бы  он  у  меня был. Рискованно. Вдруг  меня  еще, где-нибудь  караулили. Даже, здесь  у якорных  цепей  и  веревочных  глубоководных  проводов  от  глубоководного гидрофона  сонара  и  эхолота.