Затем  самолет  разломился  и  растерял  свои  части  по  краю  океанской бездны.

  Мы  туда, даже, тогда  не  доплыли  и  уплыли, так  и  ничего  не  предприняв, так  как  не  было  времени  и надо  было  уносить  ноги. Иначе  рисковали умереть  под  водой  от  удушья, и  просто  утонуть.

  Джейн  толкнула  меня  в  бок  своим  сжатым  маленьким  девичьим  кулачком  правой  руки, пока  Дэниел  смотрел, куда-то  вверх. На разгромленные  переборки  и  покореженные  оторванные  деформацией корпуса  отсеки  и  перегородки. На  поваленные  одно  на  другое пассажирские, вперемешку  с  упавшими  чемоданами  и  сумками, кресла. На свисающие  защитные  аварийные  сцепленные  замками  ремни.

  Джейн  указала  мне  вниз  пальчиками  правой  своей  руки  на  дно, туда, где что-то  блестело, но, из-за  глубины  и  воды  издали  по  цвету  было, почти неотличимо  от  самого  дна  среди  искореженного  брюха  лайнера.

  Там, внизу  был  грузовой  отсек  Боинга. И  там  лежала  груда  слитков. Одно на  одном  в  куче, и  по  сторонам  по  отдельности. Прямо  россыпью  по  всей носовой  части  самолета.

  Это  было  золото. То  самое,  золото, о  котором  была  речь. И  это  были  не слухи. Те  самые, десять тонн  чистого  золота  мистера  Джексона. Я  видел  это  золото  своими  глазами  через  маску. И  не  верил  своим  глазам. Целое многомиллионное  состояние  лежало  под  нами  на  самом  дне  среди искореженных  обломков  самолета. Среди  расколотых  деревянных  ящиков, крышки, которых  лежали  отброшенными  в  стороне  от  удара  днища самолета  о  песчаное  дно  плато.