Течение  нас  несло  само  к  этому  краю  обрыва. Нас, постоянно, сносило  в сторону. И  подымало  стоймя  вертикально. И  приходилось  выравнивать  свой маршрут, усиленно  гребя  ластами. Оно  было  очень  сильным  и  буквально тащило  нас  в  пропасть. Мало  того, здесь  был  перепад  высоты. И  было  еще глубже, чем  до  этого  места. Уже  было  метров  за  двести. И  давило  на  все тело. И  особенно  голову. Я  ощущал  всем  своим  телом  это  давление. И  особенно  дыханием. Глубина  не  давала  свободно  продохнуть. Все  тяжелее становилось  дышать. И  смесь, уходила  чаще  из  баллонов  и  фильтров  в виде  отработанного  после  глубоких  вздохов  газа.

  Гелиевая  смесь, хоть  и  позволяла  дышать  на  такой  глубине. Но, она уходила  чаще, чем  требовалось  из-за  глубокого  и тяжелого  прерывистого дыхания. Это  все  глубина  и  ее  давление.

  Я  видел, как  и  Джейн  боролась  с  глубиной. Она, тоже  понимала, что  здесь было  гораздо  опаснее, чем  там  выше  на  самом  плато.

  Я  показывал  Джейн, что  долго  на  такой  глубине  находиться  нельзя  из своих  познаний  и  опыта. В  прошлом  русского  военного  моряка  подводника. Может, так  случиться, что  мы  все  втроем  не  сможем вынырнуть  отсюда. Но, Дэниел  упорно  плыл  в  направление  обрыва.

  Мы  проплыли  хвостовую  часть  лайнера  с  хвостовым  обросшим  кораллами  рулевым  оперением  с  цифрами 747. То, что  мы  с  Дэниелом, тогда  видели  и  средний, отсек  второго  класса, покореженный  обломок  части  корпуса  пассажирского  рухнувшего  с  неба  в  воду  лайнера  с надписью  на  борту «ТRANS  AERIAL». Проплыли  сквозь  него. Мимо  разбитых  оконных  иллюминаторов. И  сквозь  уцелевшие  еще  при ударе  переборки  и  обшивку. Осматривая  опять  пассажирские  с застегнутыми  на  замки  ремнями  безопасности  в  отсеке, уцелевшие, хоть  и не  все  на  своих  местах  кресла. Часть  кресел  лежала  на  дне  разбросанной под  нами, как  мы  их  тогда  и  видели.