Я  вцепился  руками  обеими  в  этот  проводной  веревочный  фал, рядом  с сетью  и  опущенной  вместе  с  ней  с  яхты  веревкой. И  полез  вверх, медленно  стравливая  через  фильтры  отработанную  смесь. Выравнивая давление  в  своей  крови  от, более, чем, стометровой  глубины.

  Да, если  бы  не  эта  кислородно-гелиевая  смесь, положение  мое  было  бы куда  хуже. Если  бы  был  просто  кислород. При  таком  всплытии  с трехсотметровой  глубины, там  над  той  трехкилометровой  пропастью, мне бы  пришел  каюк. Все-таки, гелий  легче  функционирует  с  кровью  на глубине, чем  сам  кислород. Даже, сейчас  при  всплытии. Я  быстрее  выхожу  с  глубины  к  поверхности, задерживая  свое  дыхание  на  выдохе.

  В  окружении  потревоженных  моим  появлением  вокруг  меня  каких-то мелких  рыбешек, я  медленно  шел  вверх, выдыхая  отработанную  свою кислородно-гелиевую  смесь.

  И  вот, я  уже  высунул  голову  из-под  воды  у  самого  днища  Арабеллы.

  Я  осторожно,  вскарабкался  на  корму, по  этому, веревочному  подводному опускаемому  кабелю, потом  по  лестнице, спущенной  за  борт  яхты. И, пригибаясь, сняв  тихо  ласты, пошел, голыми  босыми  ногами. Не  снимая баллоны  в  сторону  носового  с  водолазным  оборудованием  трюма. Обходя тихо  трюм  с  внутренней  закрытой  задвижными  деревянными  дверями лестницей  в  коридор  и  каютами.

  Я  боялся  за  мою  Джейн. Я  не  знал, что  сейчас  на  самой  яхте  происходит, хотя  и  было  тихо. Только  шумели  волны, приглушая  мое  тихое передвижение  вдоль  бортовых  лееров  ограждения  по  краю  борта  яхты.